Сумрачная дама

Чечилия набрала побольше воздуха и резко выдохнула, когда увидела Людовико, наряженного в изысканные бархат и шелк с металлическими орденами. Когда она увидела его, готового к свадьбе, ее сердце против воли замерло. Она заставила себя опустить глаза в пол.

– Мой прекрасный цветочек. – Он протянул руку к ее щеке и второй рукой обнял за талию. Она почувствовала, как металлические кольца у него на груди вдавились в ее корсаж.

– Людовико.

– Знаю, я не приходил к тебе какое-то время. Все по-прежнему, ты – моя радость.

Чечилия позволила себе на несколько мгновений закрыть глаза и вдохнуть пьянящий запах его пота, замаскированный Aqua vitae[50].

– Непременно сегодня сходи на конюшню, – тихо сказал он и провел ладонью по ее шее. – Там новая кобыла из конюшен Каллоки в Умбрии. Она сейчас в самом соку. Мой конюх тебе ее покажет. Я оставлю выбор имени за тобой.

– Я снова в долгу перед тобой, мой господин, – сказала Чечилия, но так и не посмотрела ему в глаза.

Лошадь стала всего лишь одним из многих прекрасных подарков, которые Чечилия получила за последние недели, пока Людовико оставался за запертыми дверями. В ее покои доставляли экзотические фрукты, сладкие, как самый превосходный десерт; покрытые золотом шкатулки, сияющие на свету; тяжелые разноцветные камни ей на грудь и тонкие паутинки жемчуга для волос. Еще были нити стеклянных бус и голубые ленты в косы. Черная шапочка из органзы – такие сейчас носили миланские модницы. И вот теперь еще одна лошадь. Чем ближе свадьба, тем чаще ей дарили подарки. Но самого Людовико не было.

Из окна Чечилия услышала стук колес кареты по каменной мостовой. Времени не оставалось.

– Людовико. – Чечилия поправила платье, и ее рука опять нащупала живот. Она сделала глубокий вдох. – Я была бы тебе лучшей женой.

Он снисходительно улыбнулся ей.

– Мой цветочек, – повторил он и взял ее руки в свои. – Мое сердце уже принадлежит тебе. И ты так захватила мое воображение, что я и без того откладывал это… событие. И не один раз, а дважды. – Он тяжело вздохнул и погрозил ей пальцем, как будто отчитывал за это. – Но, как бы то ни было, Чечилия, больше откладывать я не могу. И ты знаешь, что сила и безопасность герцогства зависят от моего альянса с Феррарой.

Чечилия покачала головой.

– Нет. Я не знаю. Скажи мне, что такого может сделать Беатриче д’Эсте, чего не могу я. Я провела бессчетные часы, ублажая твоих гостей угощениями, напитками и беседами. Я декламировала сонеты для всех важных персон, которые переступали порог твоего замка. Я даже пела ту дурацкую песенку для французского посла!

Людовико издал глухой смешок.

– И, – ее голос опустился до шепота, – я ношу твоего сына.

Людовико чуть приподнял ее подбородок одним пальцем и коснулся губами ее губ. Это был сладкий, нежный поцелуй, наполненный первыми проблесками страсти. Она почувствовала, как ее тело открывается ему. Но он прервал поцелуй и только ласково коснулся ее лба своим.

– Прости.

– Но почему? Я знаю, ты в полной мере чувствуешь то, что есть между нами. Я знаю, что твои чувства ко мне – это нечто большее, чем то, что происходит за закрытыми дверями спальни. – Сердце Чечилии сильно забилось, она поняла, что может проиграть эту битву.

Людовико вздохнул, подошел к окну и посмотрел на кареты, собравшиеся внизу под голубыми с золотом знаменами двора Феррара.

– Потому что эта женитьба – не просто женитьба. Я должен.

– Но это неправильно. Я – та, кто этого заслуживает.

Людовико подошел к ней вплотную и провел ладонью по ее руке.

– Моя прекрасная. Ты заслуживаешь много большего, чем это. Я тебя не брошу. Обещаю. Я все равно буду приходить. У тебя будут земли. Доброе имя. Кормилица. Личные слуги. Все, что только тебе нужно. Я буду держать тебя здесь, во дворце, спрячу так, что нас никто не побеспокоит. Ты меня не потеряешь.

Губы Чечилии задрожали. Она всегда так старалась скрывать от него свои чувства, но это было уже слишком.

– Пожалуйста, – произнесла она, сделав шаг назад. Ее плечи опустились. – Ты должен понимать, в каком положении я оказалась. – Чечилия почувствовала, что расплачется, если выдавит из себя еще хоть одно слово.

Людовико смотрел в окно, во двор, где ряды кондотьеров в лучших доспехах строевым шагом входили во дворец. Потом Чечилия увидела, как начищенные кожаные сапоги Людовико двинулись к дверям. Когда его рука коснулась засова, она сделала глубокий вдох и обрела голос.

– Людовико! – его имя прозвучало слишком громко, как если бы она звала его с большого расстояния. Он остановился и повернулся к ней. Никогда раньше она не повышала на него голос, но сейчас к ее горлу подступило жгучее отчаянье. – Ты должен сделать своей невестой меня, а не ее! Выйди и скажи всем. В конце концов, ты главный. Это твое решение. Ничье больше.

Долгое мгновение они выдерживали взгляды друг друга. Она видела, как сверкают на свету его черные глаза. Потом она заметила, как лицо его расчертили мимические морщинки, а уголки рта приподнялись в легкой улыбке.

– Дорогая моя девочка.

41

Эдит

Пригород Пулав, Польша

Март 1940