Сумрачный лес

– Так как же поступим? – спросил Одилий у спутников, хотя, похоже, опять говорил больше сам с собой. – Времени на размышления осталось немного, скоро мы останемся в темноте, свечи догорают… Но не вздумайте отчаиваться! – воскликнул он, заметив, как лицо Звентибольда горестно сморщилось. – Воска хватит если не на долгие исследования, то на пару часов точно. Сейчас мы немного пройдем по новому проходу, и если не обнаружим ничего, что могло бы нам помочь, то повернем назад и пойдем по первому туннелю.

– Почему бы нам тогда просто не остаться там? – в замешательстве спросил Карлман.

– Потому что я пытаюсь найти дорогу, но не хочу оставлять вас одних, – без обиняков ответил Одилий и зашагал дальше.

Они прошли всего ничего, когда коридор вдруг резко свернул вправо. Старик Пфиффер остановился, потому что дальше путь был закрыт. Квендели не верили своим глазам, но было невозможно отрицать, что призрачная ночь сыграла с ними еще одну шутку. Они стояли перед дверью, которая перегораживала весь туннель. Сделали ее, судя по виду, из очень старого дерева, а толстые доски и поперечные балки свидетельствовали о добротной и искусной работе.

Когда Одилий подошел с фонарем поближе, они увидели, что кое-где на дереве вырезаны неизвестные символы.

– Вот же огниво да искры, – пробормотал старик. – Прогулка становится все интереснее и интереснее.

– Кажется, это та же надпись, что и на карте Эппелина. Он упоминал древние буквы и неизвестные слова, не поддающиеся расшифровке, – сказал Карлман.

– Нет, здесь что-то другое, – ответил Одилий. – Карта Эппелина, то есть Бозо, вычерчена не в Холмогорье. Большинство чужеземных карт – от гномов, которые достигли вершин мастерства в этом искусстве, ведь они живут в чрезвычайно сложно выстроенном царстве, и без тщательно составленных карт им не обойтись. Но эти письмена не гномьи руны, я ничего не могу расшифровать.

– Что бы там ни было, – перебил его Звентибольд, – как ты сам недавно сказал, времени терять нельзя, и, если эта чудовищная дверь не откроется, а я надеюсь, что не откроется, необходимо повернуть назад и искать другой выход!

В тот же миг Гортензия положила руку на черное дерево и осторожно надавила, точно следуя безмолвному приглашению.

К всеобщему ужасу, дверь тут же поддалась и со скрипом приоткрылась.

– Не заперто, – охнул Звентибольд, отступая на шаг. – Двери такого рода должны быть накрепко заперты, клянусь грибными кольцами мирного леса!

– А что это за дверь? – прошептала Гортензия.

– Вроде заколдованных врат в страшной сказке, – ответил Звентибольд. – С трудом представляю, что за ней скрывается что-то хорошее.

Они завороженно смотрели на щель приоткрытой двери, где не было ничего, кроме темноты и липкого холода. Квендели задрожали.

– Давайте вернемся, – в который раз предложил Звентибольд. – Судя по ледяному затхлому ветерку, мы не найдем там ничего, что приблизит нас к свободе и Зеленому Логу! Тут кроется новая опасность, разве не ясно?

– Только на минутку, глянем одним глазком… – пробормотал старик Пфиффер, который прежде лишь молчал и хмуро смотрел на щель.

– Нет, клянусь всем на свете, нет! – воскликнул Биттерлинг, но было поздно.

Одилий шагнул вперед, чтобы еще раз толкнуть дверь. Она неуверенно скрипнула на петлях и без малейшего сопротивления распахнулась.

Могильный холод потянулся к ним, словно пытаясь схватить скользкими пальцами. Квенделям показалось, что они стоят перед огромной черной пустотой, хотя бездны за порогом не было.

Слабый свет фонарей не достигал противоположной стены, если таковая имелась. Слева и справа от входа в беспросветной пустоте поднимались кирпичные стены, потом спутники различили и пол, покрытый большими каменными плитами. Хвои под ногами не было, что каждый воспринял как угрожающее предзнаменование, хотя никто не мог назвать тому причины. Из тьмы веяло чем-то враждебным, там царила атмосфера запустения и непознанного глубинного ужаса, который мог таиться внутри.

– Здесь все иначе, чем в коридорах и в пещере над лестницей, – прошептал Карлман, стоявший между Гортензией и старым Пфиффером.

– Верно, – согласился Одилий, – веет злобой и ненавистью.

– Тогда что мы здесь делаем? – прошептал Биттерлинг, не решаясь говорить вслух.

К его ужасу, Одилий, не ответив, решительно шагнул через порог. Более того, Гортензия и Карлман последовали за ним, будто привязанные веревкой себе на погибель – так показалось Звентибольду. Если он не хотел остаться один, в темноте, с открытой пастью двери за спиной, то следовало присоединиться к ним.

– Оглуши вас всех черная труба смерти, – угрюмо выругался Звентибольд и стиснул зубы.

Всей кожей ощущая, как надвигается опасность, он, спотыкаясь, последовал за спутниками и облегченно вздохнул, только оказавшись в кругах света от фонарей.

Квендели остановились на ближайшей ко входу плите, которыми был выложен пол. Врытый в землю камень был прямоугольным, размером с очень большое ложе и небрежно обтесанным. На нем тоже было высечено несколько знаков, однако при ближайшем рассмотрении не похожих на загогулистые письмена на двери.