Сунь Укун — царь обезьян

А как известно, орлы любят лакомиться насекомыми, причем делают это весьма умело: как только раскроют клюв, так сразу же проглотят любую мошку, а уж если начнут крыльями бить и хватать когтями, то бедным букашкам никакого спасения нет.

И в самом деле, в один миг птицы набросились на букашек и уничтожили их всех до единой.

Только теперь монахи смогли беспрепятственно перейти через мост и проникнуть в пещеру. Там они увидели подвешенного к потолку наставника, который горько плакал.

– Ты, наставник, пострадал по собственной вине, – сказал Чжу Бацзе. – А знаешь, каково мне пришлось? Сколько раз я падал и разбивался? И все из-за тебя!

– Живей отвязывай наставника, – прервал его Шасэн, – после расскажешь.

Сунь Укун быстро освободил Танского монаха от веревок и спросил:

– Куда же девались оборотни?

– Я видел, как все семеро, совершенно голые, пробежали в дальнее помещение и стали звать своих детей, – ответил монах.

– Братья! За мной! – крикнул Сунь Укун.

Все трое с оружием в руках направились на задний двор и обыскали его вдоль и поперек, но никого не нашли. Тогда они пошли в рощу плодовых деревьев, где росли персики и сливы, но и там никого не было.

Досадуя, монахи вернулись к своему наставнику и предложили ему сесть верхом на коня.

– Вы отправляйтесь в путь, а я одним ударом разнесу все логово, – сказал Чжу Бацзе, – чтобы оборотням, когда они вернутся, некуда было деваться.

– Зачем зря тратить силы? – произнес Сунь Укун. – Лучше поджечь.

Чжу Бацзе набрал целую охапку сухих сосновых веток, сломанного бамбука, засохших ив и лиан, высек огонь, и все логово сгорело дотла.

Теперь только наставник и его ученики окончательно успокоились и отправились в путь.

Если же вы хотите знать, что случилось в дальнейшем с семью девицами-оборотнями, прочитайте следующую главу.

Глава семьдесят третья,

в которой говорится о том, как из-за старой вражды случилась беда, и о том, как посчастливилось Владыке души рассеять лучи, исходившие из глаз злого дьявола

Итак, паломники двинулись дальше на Запад. И вот однажды, задолго до полудня, они вдруг приметили впереди высокие строения и величественные дворцы.

Танский монах подстегнул коня, и вскоре путники приблизились к въездным воротам, под которыми была каменная плита с надписью: «Храм Желтых цветов».

– Раз Желтых цветов, – сказал Чжу Бацзе, – значит монастырь это даосский. Давайте зайдем, может, подкрепимся немного. Даосы хоть и носят другое одеяние и шапку, но в постижении различных добродетелей ничем не отличаются от нас, буддистов.

Танский монах согласился, и все вчетвером они вошли в монастырь. У вторых ворот они увидели еще одну надпись:

«Где белый снег и желтый росток —
святых бессмертных обитель.
Средь цветов драгоценных и яшмовых трав
живет даос-небожитель».

Сунь Укун, смеясь, сказал:

– Да, здесь в самом деле живут даосские монахи, которые жгут пырей, варят зелье, возятся с тиглями и таскают с собой склянки.

– Будь осторожен в словах, – строго произнес Сюаньцзан.

Так разговаривая между собой, они подошли к главному храму. Вход в него оказался закрытым. У восточного придела под портиком сидел даос и лепил пилюли.

Танский монах приветствовал даоса, тот растерялся вначале, но потом поправил головной убор, привел в порядок одежду, спустился со ступеней и, отвечая на приветствие, промолвил:

– Почтенный наставник! Прости, что не вышел встретить тебя. Заходи, пожалуйста, в обитель отдохнуть.

Танский монах обрадовался любезному приему и направился в храм. Еще с порога он увидел изображение даосской троицы, перед которой стоял жертвенный столик с курильницей. Взяв курительную свечу, Танский монах поставил ее в курильницу и трижды совершил поклон по всем правилам, после чего стал раскланиваться с даосом. Вслед за тем он направился к местам, предназначенным для гостей, и уселся со своими учениками. Даос велел служкам принести чай. Два отрока принесли чайный поднос, быстро вымыли посуду и ложки, вытерли их досуха и занялись приготовлением закуски. Их суетливость встревожила тех, которые считали себя опозоренными и обиженными.

Дело в том, что семь девиц, обитавших в пещере Свитых шнуров, окончили ту же даосскую школу, что и этот инок-даос, который сейчас принимал Танского монаха. Как вам уже известно, девы облачились в старые одежды и убежали. Они примчались прямо сюда, в даосский монастырь, и на заднем дворе стали кроить и шить себе новую одежду. Вдруг внимание их привлекла суета служек, занятых приготовлением чая, и девицы обратились к ним с вопросом:

– Кто пожаловал в гости, что вы так хлопочете?

– Только что в монастырь вошли четыре буддийских монаха, – отвечали служки, – и наш учитель велел подать им чаю.

– А есть ли среди этих монахов белолицый и полный? – спросила одна из дев-оборотней.

– Есть.

– А есть ли еще один, с длинным рылом и большими ушами?

– Есть.