Сунь Укун — царь обезьян

– Мало, видно, тебя били, раз ты не понимаешь, что я могу встречать только людей сановных, а не всяких там бродячих монахов. Да ты погляди на него! Разве можно пустить его сюда? Сказал бы ему, чтобы пристроился где-нибудь под верандой в передних помещениях, вместо того чтобы меня беспокоить!

С этими словами настоятель повернулся и ушел. Сюаньцзан все это слышал, и глаза его наполнились слезами. Но делать нечего. Пришлось ему самому идти просить настоятеля.

Не смея войти в келью, он остановился на пороге и приветствовал настоятеля.

– Откуда явился? – грубо спросил тот, даже не ответив на приветствие.

– По велению Танского владыки я иду из Китая в Индию за священными книгами, – ответил Сюаньцзан. – Сейчас уже поздно, не позволите мне с моими учениками переночевать?

Выслушав его, настоятель поднялся со своего места и сказал:

– По дороге на Запад примерно в пяти ли отсюда есть постоялый двор, там вы можете поесть и заночевать.

– В старину говорили: «Монастыри для монахов все равно что почтовые станции». Я думаю, у вас найдется три шэна риса для нас. Отчего же вы нам отказываете в приюте?

– Уж очень ты на язык бойкий, бродячий монах! – заорал настоятель. – Древние говорили: «Если тигр проник в город, все запирают ворота; может быть, он никого не тронет, но дурная слава о нем идет».

– Это вы о чем? – спросил Сюаньцзан.

– А вот о чем, – ответил настоятель. – Несколько лет назад сюда пришли странствующие монахи и расположились у ворот. Одежонка у них была рваная, ноги – босые, голова – непокрытая. Я пожалел их, привел в келью, усадил на почетное место, велел накормить, дал каждому из них кое-что из одежды и оставил пожить на несколько дней. Кто мог подумать, что они, прельстившись привольным житьем, проживут здесь несколько лет! Ну и это бы ничего, так ведь стали творить всякие непотребные дела.

Выслушав настоятеля, Сюаньцзан с горечью подумал: «И монахи, оказывается, бывают беспутными!»

Он чуть не заплакал, но, опасаясь, как бы над ним не посмеялись, потихоньку вытер рукавом слезы и поспешил покинуть монастырь.

Увидев учителя, взволнованного и рассерженного, Сунь Укун спросил:

– Уж не побили ли вас тамошние монахи, учитель?

– Нет, не побили, – отвечал Сюаньцзан.

– Может быть, они вас ругали? – снова спросил Сунь Укун.

– Не ругали, – отвечал Сюаньцзан. – Но на ночлег у них остановиться нельзя, настоятель сказал, что нам будет неудобно.

– Зря вы только ходили, – сказал Сунь Укун. – Ничего не добились. Дайте-ка теперь я схожу.

И вот Сунь Укун подтянул штаны и, держа наготове посох, направился прямо в храм Будды. Здесь, тыча пальцем в статуи трех Будд, он стал поносить их:

– Эх вы, глиняные болваны! Как смели вы отказать нам в ночлеге? Да я одним ударом разобью вас и снова превращу в глину!

В это время в храм вошел служитель возжечь благовония. Услышав грозный голос Сунь Укуна, служитель от страха рухнул наземь, затем поднялся, взглянул на Сунь Укуна и снова рухнул. Но тут же вскочил, выбежал из храма и помчался к настоятелю.

Он доложил ему о том, что пришел еще какой-то монах, с виду свирепый, с круглыми глазами, острыми ушами и заросшим шерстью лицом, очень похожий на бога Грома.

Настоятель решил сам взглянуть на пришельца, но тот уже направился к нему в келью. Настоятель отворил дверь и тотчас же ее захлопнул, увидев Сунь Укуна.

Но Сунь Укун высадил дверь одним ударом и заорал:

– Немедленно приготовить помещение в тысячу цзяней! Я буду здесь ночевать! И соберите всех монахов, сколько их есть в монастыре, пусть приведут себя в порядок, наденут парадное платье и выйдут встречать моего учителя. Тогда я вас пощажу и не стану бить.

– Ну, в таком случае мы не только выйдем ему навстречу, но внесем его сюда на руках, – сказал настоятель и обратился к служителю: – Иди сзывай всех монахов, пусть готовятся к торжественной встрече.

Дрожа от страха, служитель отправился выполнять приказ настоятеля. Он вышел не через дверь, а выбрался через дыру, в которую лазили собаки. Подойдя к главному храму, служитель принялся изо всех сил бить в барабан и ударять в колокол. Монахи переполошились и прибежали к главному храму.

– Немедленно переодевайтесь! – сказал служитель. – Пойдемте во главе с настоятелем встречать почтенного Танского монаха.

Все тотчас же привели себя в порядок, выстроились в ряд и, как только увидели Сюаньцзана, опустились перед ним на колени, умоляя вступиться за них перед его свирепым учеником.

– Смотри не трогай их! – приказал Танский монах Сунь Укуну.

Лишь после этого монахи поднялись с колен. Одни взяли под уздцы коня и повели его во двор, другие подхватили пожитки. Танского монаха, Чжу Бацзе и Шасэна внесли в монастырские ворота на руках. В келье, когда все расселись по старшинству, настоятель обратился к Сюаньцзану:

– Дозвольте спросить вас, почтеннейший, какую пищу вы вкушаете в пути – постную или скоромную?

– Пищу мы едим только постную, – отвечал Сюаньцзан.

– А ученики ваши, разумеется, предпочитают скоромную? – снова спросил настоятель.

– Нет, мы тоже едим только постную пищу, – сказал Сунь Укун.