Сундук артиста

Он со своей семьей жил в доме рядом с храмом, а за дверью, что вела в подвал этого дома, прихожане оставляли какие-нибудь продукты или что-либо из одежды для людей, нуждающихся в помощи, потому что все свое свободное время он посвящал заботам о самых обездоленных, несчастных людях, посещал больницы, специнтернаты и даже ездил к заболевшим людям домой.

Но самым главным делом его жизни стало восстановление Марфо-Mapиинской обители, чем он неустанно занимался до самой своей кончины в 1996 году.

С тех пор утекло много воды, а светлая память об этом умном, добрейшем, удивительно простом в общении человеке согревает мою душу, и, конечно, не только мою, а и всех тех многих людей, кто знал отца Бориса.

Радио

Когда мы перебрались в Москву и мне доверили возглавить в Союзе кинематографистов актерскую секцию, то моим приработком к казенной зарплате стала работа на радио.

Но через некоторое время оказалось, что этот приработок таит в себе настоящую творческую работу, которой я стал с увлечением заниматься. Микрофон стал моей сценой и экраном. Так в результате я целиком погрузился в это занятие, причем всерьез и надолго.

За многие годы работы на радио удалось сделать радиоспектакли по произведениям Достоевского, Льва Толстого, Шекспира, Куприна и Бунина.

А кончилось дело тем, что, кроме всего прочею, на радио постепенно, шаг за шагом появилась запись «Героя нашего времени» Лермонтова, буквально с первого до последнего слова, чем я очень горжусь.

И сегодня, конечно, я должен поклониться людям, без которых невозможно было бы одолеть такую громадную работу.

Это режиссер Нина Голубева, редактор Нелли Филиппова, звукорежиссеры Валентин Евдокимов, Роза Смирнова, Вячеслав Тоболин, музыкальный редактор Ольга Трацевская и, безусловно, Евгений Хорошевцев, именно благодаря ему ехал экипаж, шел дождь и, накатываясь на берег, шумел прибой. Представьте себе, что однажды он даже специально отправился к морю, чтобы записать подлинный шум прибоя, всплеск весел, звук падающего в воду тела. Благодаря его увлеченному труду «Герой нашего времени» обрел совершенно особое, объемное звучание, которое подарило нашей работе живое художественное разнообразие, каждому эпизоду этого огромного радиоспектакля.

Теперь Евгений Александрович Хорошевцев совершенно заслуженно является народным артистом Российской Федерации, именно его голос украшает праздничные дни нашей страны.

А для меня работа на радио остается счастливым периодом моей творческой жизни.

За свою жизнь я видел немало прекрасных актеров, но самым замечательным, с которым мне пришлось работать, а потом и подружиться на всю жизнь, был и остается Миша Ульянов.

Фильмы «Бег» и «Игрок»

Судьба свела нас на съемках фильма «Бег», над которым работали сразу два прекрасных режиссера — Александр Алов и Владимир Наумов.

Картина требовала съемок за рубежом, в том числе в Париже. Съемки нашиx парижских проходов были спланированы очень плотно, поскольку требовали валюты. Так что города нам увидеть не удалось, а ночевали мы в дешевеньких номерах третьесортной гостинички.

Вот что об этом написал сам Михаил в своей книге «Реальность и мечта»:

«Съемки фильма проходили главным образам в Болгарии: в Пловдиве есть район прямо-таки турецкий. Финал картины снимали в Севастополе, а парижские сцены — в самом Париже.

Русские за границей, тем более в Европе, да еще в советское время, — тема особая, не могу на ней не остановиться, ведь у каждого актера, у каждого театра есть свои приключения и случаи, связанные с закордонным пребыванием. Но как бы ни отличались друг от друга эти приключения и случаи, в них есть что-то общее, потому что все мы проживали примерно в одних условиях. В частности, при поездке на берега Сены ввиду строжайшей экономии валюты нам в качестве командировочных полагалось в сутки долларов десять. Поэтому мы старались привезти с собой все: консервы, копченую колбасу, сыр, чай, кофе и, естественно, электрокипятильники. Ведь как-то надо существовать.

В Париже нас вместе с Алексеем Баталовым определили в отель „Бонапарт“. Название роскошное, на самом же деле гостиничка представляла собой старое четырехэтажное здание в одной из улочек Латинского квартала. Скорее всего, то были „меблирашки“ для кратковременных рандеву — в номерах были широкие кровати, биде и больше ничего, а окна упирались в глухую стену соседнего дома.

Я приехал на съемки позже Баталова, и у меня с собой были домашние пирожки, шанежки, другие вкусности. Ну, думаю, сейчас вскипятим чай, попируем! Включаем чайничек — и на всем этаже вырубается свет. Баталов говорит: давай пойдем ко мне, — он жил этажом ниже. Спускаемся, включаем — та же история. Пошли к хозяевам. А хозяева — древнue старик со старухой и их незамужняя дочь, некрасивая, изможденная. Мы принялись объяснять ей жестами, иностранных языков-то не знали, что нам нужен кипяток — чай заварить. А она выслушана нас и, кивнув, мол, поняла, принесла нам кувшинчик с теплой водой и тазик… Словом, попили мы чайку».