Суомези: эколого-этнографическая повесть (СИ)

Данилов узнавал, приветствовал кого-то, махая рукой. К нему кто-то подошел и, пряча нервное возбуждение за непринужденной улыбкой, сказал:

- Сегодня нам повезло. Пришли представители Еврокомиссии. Одно только их присутствие и спасло от разгона. При них не решаются. Да вот они...

В окружении десятка человек вместе со всеми шли две элегантные женщины, говорившие по-английски. Данилов приблизился к ним и улучил момент, чтобы представиться. Он поблагодарил их за участие, отметил важность их присутствия на митинге, благодаря которому, скорее всего, удалось избежать массовых задержаний. Затем, в двух словах, дабы не быть неуместно назойливым, рассказал о проблеме ярвелевского ландшафта и своих планах спасения, поинтересовался возможностью поддержки со стороны европейских организаций.

Тем временем протестующая толпа вышла на Сенатскую площадь и остановилась вокруг Медного всадника. Какой-то молодой человек со значком партии ОГРФ вскочил на парапет фонтана и развернул самодельный плакат "Долой полицейское государство!". Тут же к нему подскочили два по-праздничному одетых полицейских офицера и, заламывая ему руки хорошо отработанными приемами, потащили бедолагу к припаркованному на набережной автозаку. Толпа мгновенно окружила их и с криками "позор!", мешая им идти, сопровождала их до самой "тюрьмы на колесах". Евгений, повинуясь безотчетному импульсу, выхватил из кармана первый попавшийся под руку документ (чуть ли не читательский билет), протиснулся сквозь толпу и закричал прямо в лицо занятым малопочетным трудом полисменам, что он корреспондент такой-то газеты и хочет взять у них интервью. Полицейские стушевались, один из них буркнул что-то вроде: "мы интервью не даем, обращайтесь в пресс-службу". Однако они как-то пообмякли и отпустили парня, крикнув ему напоследок что-то грубое, в тот момент, когда автозак уже гостеприимно раскрыл дверь, плотоядно облизываясь в предчувствии добычи. На этот раз все обошлось.

***

Два месяца спустя все оказалось хуже. Это было в такой же солнечный день, 31-й день июля. Народу собралось меньше, чем в прошлый раз, а ОМОНа было, пожалуй, больше. Несколько десятков человек жались к ограде вокруг Александрийского столпа, испытывая на себе многочисленные взгляды: суровые - полицейских офицеров, ехидные - ошивающихся рядом с ментами странных людей в штатском, непроницаемые - омоновцев-"космонавтов" и недоуменные - прохожих. Полицейский полковник буравил глазами собравшихся на митинг людей, спрашивал, кто организатор, проверял документы и заставлял подписывать какие-то бумаги.

Данилов и Евгений тем временем ходили вокруг, раздавая наскоро распечатанные листовки и собирали подписи в поддержку сохранения ярвелевского ландшафта. Данилов попутно беседовал с знакомыми оппозиционерами.

Затем началось "действо". Полковник заорал в мегафон, что собрание не санкционировано властями и потребовал, чтобы все немедленно разошлись, угрожая задержанием отказывающимся подчиниться. Объявление вызвало лишь улыбки и язвительные реплики видавших виды протестантов, продолжавших беседовать между собой, время от времени разворачивая и тут же сворачивая при опасном приближении полисменов плакаты и транспаранты. Минут через пять полковник, понявший, что его грозное "китайское" предупреждение (как тут Евгений мог избежать ассоциации с "Чайна-тауном"?) не возымело должного действия, связался с кем-то по рации, сделал знак рукой и ОМОН начал движение. Мгновенно все, происходящее на площади, для Евгения обратилось в некое подобие шахматной партии, футбольного матча или театральной пьесы, разыгрывающейся на его глазах. Люди в черных скафандрах двигались, рассекая толпу на маленькие группки, образовывали с ними кольца, квадраты, иные геометрические фигуры, которые в совокупности формировали на плоской площади сложные фракталы, ветви которых тянулись по направлению стоящих по периметру автозаков. Евгению представилось это как текст на новом для него, непонятном знаковом языке, который он тщетно силился разобрать. СИМЕОТИКА - подумал Евгений как раз в тот момент, когда на его глазах два дюжих омоновца грузили в ближний автозак профессора Данилова.

Через минуту или меньше активность ОМОНа схлынула. Два автозака, почти заполненные, стояли на месте. Через открытые форточки задержанные махали руками и что-то кричали. Оставшиеся на свободе махали и кричали им в ответ и клеймили позором власть. Евгений через тонированные окна автозака пытался разглядеть Данилова. Данилова видно не было. Тем временем ОМОН схватил еще двух-трех человек. Ожидание развязки казалось долгим, и растущее общее нервное напряжение невольно передавалось и Евгению.