Супруги по соседству

Какое-то время он стоит на краю причала, переполненный раскаянием. Потом вытаскивает из кармана телефон. Тщательно стирает с него краем куртки отпечатки пальцев, просто на всякий случай. В юности он неплохо играл в бейсбол. Он размахивается и забрасывает телефон так далеко в озеро, как может. Тот приземляется с громким всплеском. Над тем местом, где он погружается в воду, расходятся круги. Это напоминает ему о временах, когда он бросал в озеро камни ребенком. Какими далекими они теперь кажутся.

Марко чувствует облегчение от того, что избавился от телефона. Он разворачивается и идет обратно к машине. Почти совсем светло. Он вздрагивает, заметив на стоянке еще одну машину, которой не было раньше. Он не знает, как долго она уже там стоит. Почему он не заметил свет фар, когда она появилась? Может быть, она подъехала только что и фары были выключены.

Не страшно, говорит он себе, хотя по коже бегут мурашки. Не страшно, если кто-то видел, как он что-то кинул в озеро рано утром. На таком расстоянии его не разглядеть.

Но на стоянке его машина с номерами на виду. Теперь Марко нервничает. Подойдя ближе, он видит чужую машину отчетливее. Это полицейский автомобиль без отличительных знаков. Их всегда можно узнать по решетке впереди. Марко становится плохо. Откуда здесь взялась полицейская машина? За ним следили? Полиция видела, как он бросил что-то в озеро? Марко прошибает холодный пот, и он слышит, как сердце колотится у него в ушах. Он подходит к своей машине, пытаясь выглядеть невозмутимым и держаться как можно дальше от полицейского автомобиля, но так, чтобы это не казалось умышленным. Опускается стекло. Черт.

– Все в порядке? – спрашивает полицейский, высунув голову, чтобы лучше было видно.

Марко застывает на месте. Он не узнает полицейского: это не Расбах и не кто-то из его ребят. На одно фантастическое мгновение Марко показалось, что из открытого окна вот-вот высунется голова Расбаха.

– Да, конечно. Не мог заснуть, – отвечает Марко.

Полицейский кивает, закрывает окно и отъезжает.

Марко, безудержно дрожа, садится в машину. Проходит несколько минут, прежде чем он чувствует, что в состоянии ехать.

За завтраком Энн с Марко почти не разговаривают. Он бледен и держится отстраненно после случившегося на озере. Она ослабла от переживаний за ребенка и размышлений о вчерашнем дне. Она до сих пор не верит Марко по поводу Синтии. Почему он вчера выходил из ее дома? Если он соврал об этом, о чем еще он мог соврать? Она ему не доверяет. Но они заключили шаткое перемирие. Они нужны друг другу. Возможно, они даже до сих пор дороги друг другу, несмотря на все, что произошло.

– Мне нужно сегодня съездить в офис, – говорит ей Марко, и его голос звучит не совсем ровно. Он громко прочищает горло.

– Сегодня воскресенье, – отвечает она.

– Знаю, но мне, наверное, все равно стоит съездить, заняться теми проектами, по которым прошли сроки, – он делает очередной глоток кофе.

Она кивает. Она считает, это пойдет ему на пользу: выглядит он ужасно. Это отвлечет его от их переживаний, пусть и на короткое время. Она завидует. У нее нет такой роскоши – возможности окунуться в работу и забыть, хоть на мгновение. Все в доме напоминает ей о Коре, о том, чего они лишились. Пустой детский стульчик на кухне. Разноцветные пластиковые игрушки в корзине в гостиной. Детский развивающий коврик, на который она клала Кору, а та любила тянуться, смеясь и лепеча, к болтающимся над головой игрушкам. Куда бы в доме Энн ни пошла, Кора повсюду. Ей некуда скрыться, даже на самое короткое время.

Марко беспокоится о ней, она это видит.

– Что ты будешь делать, пока меня нет? – спрашивает он.

Она пожимает плечами.

– Не знаю.

– Может быть, тебе стоит оставить сообщение тому другому врачу, который подменяет доктора Ламсден. Попробуй записаться на прием пораньше на неделе, – предлагает Марко.

– Хорошо, – безучастно отвечает Энн.

Но она не звонит доктору, когда Марко уезжает. Она бродит по дому, думая о Коре. Представляет ее мертвой, кишащей червями, в каком-нибудь мусорном баке. Или в неглубокой могилке где-нибудь в лесу, вырытой и обглоданной животными. Она вспоминает истории о потерянных детях, которые читала в газетах. Этот ужас не выходит у нее из головы. Она чувствует тошноту и панический страх. Смотрит на себя в зеркало, и ее глаза кажутся огромными.

Может, и хорошо, что она не знает, что стало с ее ребенком. Но ей нужно знать. Иначе до конца жизни ее истерзанный разум будет рисовать ей чудовищные образы, которые, возможно, хуже реальности. Может быть, смерть Коры была быстрой. Энн надеется, что так и было. Но она, скорее всего, никогда не узнает наверняка.

С того самого дня, как Кора родилась, каждую минуту ее короткой жизни Энн знала, где она, а теперь понятия не имеет. Потому что она плохая мать. Плохая, сломленная мать, которая недостаточно любила свою дочь. Она оставила ее одну. Ударила. Неудивительно, что дочь пропала. У всего есть причина, и причина исчезновения Коры в том, что Энн ее не заслуживала.