Surface tension (СИ)

- Нюша, иди домой, - равнодушно бросил он, поднимая с пола какую-то склянку. Несколько секунд недоуменно смотрел на нее, потом поставил на прежнее место.

- Ну уж нет! – хрюшка топнула копытцем. – Я останусь здесь. Каково тебе одному в пустом доме… а вдвоем легче. Обещаю, я не буду мешать. Просто, если тебе что-то понадобится, я буду рядом. Тем более все равно скоро рассвет…

Ночи в мае короткие. Над лесом уже показались розовые отблески, и, казалось, после бессонной ночи Нюшу неминуемо должен был сморить сон. Хрюшка устроилась за столом, подперев копытцами щеки, и, просто чтобы хоть чем-то себя занять, медленно переводила взгляд с остатков заварки в кружке на сидевшего напротив Лосяша. – Слушай, ты спать вообще собираешься? – наконец не выдержала она. – Ты же потом работать не сможешь.

- Нюша, я же сказал, иди домой.

Почему-то ей казалось, что, не заговори она с ним впервые за несколько часов, Лосяш даже не заметил бы ее присутствия. Они сидели друг напротив друга, и, если бы Нюша хотела, она могла бы снова взять его за копыто. Только почему-то при этой мысли сердце в груди подпрыгивало как сумасшедшее.

Лучи восходящего солнца рассыпались по книжным полкам. Нюша придвинула к себе уже остывший чайник. Скоро придет Совунья… раздаст указания и примется махать по всем доступным поверхностям цветастой метелкой, попутно сетуя, что «здесь же дышать нечем! Всё твоей химией пропахло!» Не нужно было это видеть, чтобы ясно себе представлять. Нюша только сейчас осознала, насколько пропитанный странными испарениями воздух этого дома стал для нее привычным. И почему-то сейчас ей совсем не хотелось, чтобы кто-то нарушал их разделенное на двоих ночное одиночество.

***

- Нюш, ты встала уже? – подпрыгивая на траве в палисаднике перед домом возлюбленной, Бараш пытался постучать в стекло. Потом – просунуть под дверь свежую поэму, еще чуть позже – забраться на каминную трубу. Пока в светлую голову литератора не пришло наконец, что хрюшки, вероятно, нет дома. Куда она могла пойти, в такую-то рань? Оставив бесплодные попытки прорваться в розовую крепость, Бараш уселся на ступеньках крыльца и крепко задумался.

Он писал стихи и был на самом пике вдохновения, когда в доме Лосяша опять что-то рвануло. Там вообще регулярно что-то взлетало, это уже неоригинально, но почему каждый раз в момент наиболее активного барашева творчества? Подгадывает он, что ли? Из всех наук, которыми занимался Лосяш, разве что астрономия была более-менее безвредна – ну, кроме тех случаев, когда он принимался строить прогнозы по звездам. Уже дважды предсказывал Барашу победы на личном фронте, только Нюше всё как с гуся вода.

Где она, кстати, может быть… Бараш почесал рог. Разгромленную лабораторию гениального лося они все покидали уже глубокой ночью – поблескивали звёзды, казавшиеся в неподвижном черном бархате неба нереально близкими. Прекрасное время для серенад в палисаднике под окном любимой. Так, а все ли? Нюша… Нюша стоит около стола, она даже не обернулась, когда Бараш ее окликнул. Нюша осталась. Осознание этого факта словно пружиной подбросило поэта со ступенек. Бараш кубарем скатился с крыльца и рысью понесся проверять собственную догадку. Поэму он по инерции захватил с собой.

Внешний вид многострадального дома-лаборатории ничем не напоминал о ночном происшествии. Разве что осколки, видимо, случайно рассыпанные при уборке, теперь ярко блестели в солнечных лучах. Стараясь не повстречаться с битым стеклом, Бараш осторожно обошел дом и заглянул в окно. За столом спиной к нему на табуретке устроилась Нюша, ее косичка заметно растрепалась, что выдавало крайнее расстройство обычно аккуратной хрюшки. Напротив нее, уставившись в никуда пустым взглядом, сидел Лосяш. Мысли его, по всей видимости, были где-то далеко: вряд ли он замечал даже Нюшу, наманикюренным копытцем бросавшую сахар в его чашку.

Прикинув, что «никуда» сейчас находится чуть выше его, Барашевой, головы, поэт помахал Лосяшу свернутыми в трубку листами – ноль эмоций – и старательно сделал вид, что он совершенно не подглядывает. Да и почему он должен оправдываться? Бараш, в конце концов, рыцарь, Нюша – его прекрасная дама, которая по свойственной принцессам доброте осталась выразить сочувствие отрешенному от мира алхимику. Примерно так. Нюша же не банка с реактивами, чтобы заинтересовать этого абсолютно неромантичного лося? Он при всем желании не сможет выразить в стихах – да и в прозе, в принципе, тоже – всё восхищение ее красотой.