Surface tension (СИ)

Он ведь справится. И даже не вспомнит бледную мордочку Нюши, сидевшей всю ночь напротив, ее влажные от невыплаканных слез глаза и растрепанную косичку. И всё снова будет хорошо. Стараясь ступать как можно тише, она подошла к вытянувшемуся на раскладушке лосю. Что вдруг вспыхнуло в ней такое, чего никогда не было раньше? Ни к одному из ее многочисленных «джентельменов», ни уж тем более к Лосяшу, с которым она никогда и не пыталась особенно сблизиться. Она не разбирается в науках, он равнодушен к красоте юной принцессы долины. Что их могло объединять? Нюша тяжело вздохнула и так же осторожно отошла. От внезапного скрипа половицы на столе подскочила сова.

И чайник с грохотом ухнул на пол.

Зажав копытцами рот, хрюшка обернулась. Под ее гневным взглядом Совунья смутилась, однако ненадолго. Потирая поясницу, она сползла со стола. – Да успокойся ты, не проснется он. До вечера, по крайней мере, точно. Пусть спит, а мы с тобой пойдем, у меня еще куча дел. Пойдем-пойдем, - резким взмахом крыла сова предотвратила возможные возражения. – А ты вечером зайдешь, раз уж так не терпится. Лосяш чай не дитя малое, чтобы нянек к нему приставлять.

- Мне не… не терпится, - пробормотала Нюша, искренне надеясь, что вспыхнувший румянец на ее щеках остался незамеченным. А в памяти внезапно вспыхнула строка давным-давно прочитанной книги: «… что мое сердце вот-вот выпрыгнет из груди».

- Ну, как знаешь, - пожала плечами Совунья и, подхватив чемоданчик с лекарствами, вышла во двор. Хрюшка направилась следом.

***

Когда Бараш, свежий и отдохнувший, выполз на свежий воздух, солнце уже клонилось к закату. Возможно, Нюша уже вернулась? Он пригласит ее на качели, прочтет новые стихи и подарит букет. Букет он, к слову, тут же нарвал на ближайшей полянке. Эй, а почему «возможно»?! Разумеется, вернулась, сидит перед зеркалом, прихорашивается и ждет своего рыцаря. Не следует заставлять даму ждать, подумал Бараш и с букетом наперевес припустил к дому возлюбленной.

Так что, когда его окликнули, поэт споткнулся на ровном месте и выронил свиток со стихами. Ну, спасибо хоть не цветы. Даже не став его подбирать, Бараш круто развернулся на девяносто градусов и уже приготовился со всей (как он считал) присущей ему язвительностью отчитать того, кто посмел задержать рыцаря на пути к прекрасной даме, но так и застыл, озадаченный.

На стыке двух тропинок стояла незнакомая девица и смотрела на Бараша столь же растерянно. В одном копыте она держала небольшой чемодан, другим прикрывала рот, чтобы сдержать улыбку, - видимо, поэт слишком уж комично выронил свое творение. Осознав это, Бараш смутился пуще прежнего.

- Прошу прощения, - наконец выдавила она. – Я вас напугала?

Бараш попятился. Что же у него на лице написано, если у симпатичной барышни возникают подобные мысли? Она явно была нездешней: лось в долине только один, это Бараш знал точно. Но она… – Вы лось? – ляпнул он, за что через секунду был готов откусить себе язык, - более глупого вопроса, чем о видовой принадлежности дамы, при знакомстве придумать просто нельзя.

- Лосиха, - терпеливо поправила она. Фух, кажется, не рассердилась. – Вы не подскажете, как мне пройти к дому профессора Лосяша?

- Профессора Лосяша? – переспросил поэт и тут же мысленно треснул себя по лбу. – Лосяша? Так здесь недалеко, - зачастил Бараш, надеясь, что у нее еще не возникло мысли о замедленной умственной деятельности собеседника. – Я вас провожу, - и неловко выхватил у дамы чемодан. – Только… вы, простите, кто? – наконец решился Бараш, когда пауза затянулась. Они шли по тропинке, тяжелый чемодан оттягивал копыто, однако отказать себе в удовольствии искоса поразглядывать гостью поэт не мог.

С первого взгляда она показалась ему совсем девчонкой, быть может, даже ровесницей Нюши. Теперь, присмотревшись, Бараш понял, что она совсем не так молода. Хотя легкости и подвижности это у нее не отнимало. А внешность, ну… внешность как внешность, Нюша вот, несомненно, красавица, а эта – просто хорошенькая. Светлая коса уложена венцом вокруг головы, голубые глаза в обрамлении золотистых ресниц – очень поэтично. Но просто, без косметики, без Нюшиного блеска.

- Ох, дырявая голова! – всплеснула копытами незнакомка. – Я же не представилась. Лосиния… ученица профессора Лосяша. Я приехала по поручению коллег – уговорить его присутствовать на церемонии вручения премии.

Бараш недоверчиво покачал головой. – Уговорить? Лосяша? Да вы волшебница, миледи…

Дама только отмахнулась. По мере приближения к цели Бараш каким-то шестым чувством замечал в ней нарастающую нервозность. Однако в целом ее самообладанию можно было позавидовать. Сколько помнил Бараш гениального лося – а это не год и не два – ни о какой Лосинии ему от ученого слышать не приходилось. Следовательно, и с ней Лосяш не виделся уже очень давно.