Суровые испытания тайги

Мне предстояло осуществить измерения на пункте триангуляции, расположенном в поднебесье Саянских вершин под названием пик Топографов с отметкой более трёх тысяч метров, а Тоджинская впадина находится на отметке восемьсот метров. Кроме того, мне нужно сделать заключение, где берёт начало река Большой Енисей. В научных кругах возникли разногласия: одни доказывали, что Енисей начинается из озера Кара-Балык, а другие утверждали, что началом нужно считать пик Топографов. Только тщательное обследование местности с наличием крупномасштабных аэрофотоснимков могло разрешить этот спорный вопрос. Продвигались очень медленно, люди здесь практически не бывают, поэтому троп нет, приходится ехать в поисках проёмов между стволами деревьев, объезжая густые заросли кустов, буреломы и гигантские брёвна валёжников.

На очередной ночлег расположились на берегу озера Кара-Балык, зажатого узким залесённым ущельем. Озеро длиною в семь километров и шириною немногим больше одного километра вытянулось с запада на восток. С восточной окраины в него впадает несколько ручьёв и река Кок-Хем, которая начинается с озёр и родников пика Топографов. Переночевав, мы отправились по залесённому ущелью на север по берегу горной реки Кок-Хем.

Преодолев расстояние в двадцать километров, мы наткнулись на странную избушку. Странность заключалась в том, что никакой тропы к ней не было. Избушка оказалась обжитой, но жилец отсутствовал. Я избушку нанёс на аэроснимок для новой карты, но знал, что отдел технического контроля (ОТК) у меня не примет этот вариант. Наш начальник ОТК Е.А. Денисов очень принципиальный в этих вопросах, он сразу задаст вопрос, а где тропа к избушке? Меня обвинят, что плохо искал тропу, поэтому мы установили палатку и решили дождаться хозяина и расспросить про тропу. Мы разожгли костёр и занимались своими делами до самой темноты, но хозяин так и не появился. Утром я решил проверить избушку, она была пустой. У нас появилась настороженность. Нас охватил испуг, когда мы обнаружили, что наши лошади исчезли. До ближайшего посёлка Тоора-Хем двести пятьдесят километров, если они сбежали туда и если их не догнать, то едва ли мы вообще сможем пешком выбраться из этой далёкой глухомани.

До пика Топографов оставалось двадцать километров самого трудного пути, подъёма на каменистую крышу Саянских хребтов. Тюлюш отправился на поиски лошадей, а я начал преодолевать скалистые утёсы. Подъём оказался невероятно сложным. После лесной прибрежной полосы последовали каменные нагромождения, словно здесь проводились каменоломные работы. Среди скал появлялись озёра, совсем крохотные и большие с прозрачной чистейшей водой. Хребет, на котором возведена геодезическая пирамида под названием пик Топографов, вытянут на десять километров с севера на юг в виде остроугольной крыши. Подъём удалось осуществить с западной стороны, восточная оказалась отвесной. Пирамидка была сооружена на самом острие скального останца.

Я заполз на каменистую вершину пика Топографов. Пот заливал глаза. Неожиданно для меня на пирамиде оказались два человека. Я обрадовался, что встретил коллег с соседней экспедиции, такие моменты бывают при работе на смежных объектах, но странно: у них не было теодолита. Один в шубе сидел у столика геодезической пирамиды, а второй находился в стороне, я принял его за записатора, но он пытался развести костёр. Здесь же лежала принесённая охапка хвороста. Этот человек вскочил, увидев меня, вытаращил глаза, держа в руках спички, он хотел что-то вымолвить, но не мог, потерял дар речи. Потом он закричал: «Вова, у нас гость!». Сидевший у пирамиды ответил: «Я говорил тебе утром, что к нам в избушку пришли люди». Мужчина, стоявший со спичками, был сильно обросшим, из-под шапки торчали редкие седые волосы. Его шуба выглядела несуразно. Он представился, что его зовут Касьяном, а это его старший брат Вова, он незрячий. Они живут в этой самой избушке, у которой мы ночевали.

Я объяснил им, что пришёл сделать геодезические измерения. Я торопился проделать наблюдения, пока имелась видимость. Касьян отвел своего брата в сторону. Я установил теодолит и начал выполнять измерения. Закончив работу, я вдруг увидел в теодолит на соседней горе белого горного козла с мощными рогами. Я пригласил Касьяна, он заглянул в окуляр и ахнул, увидя такого красавца в трубу с тридцатикратным увеличением.

Меня прежде всего интересовала тропа к их избушке. Касьян объяснил, что тропы нет. Тропа имеется, которая проложена севернее пика Топографов в десяти километрах, а к их избушке тропы нет и по берегу реки Большой Енисей тоже троп нет. Они здесь живут постоянно много-много лет. С ними жила жена Касьяна, но она заболела и умерла. Один раз в год, весной, у них появляется давнишний друг Касьяна из посёлка Тоора-Хем, привозит им на завьюченной лошади муку, соль, оружейные припасы. Касьян ему отдаёт приготовленные шкурки соболей, белки, рыси и других зверей. Касьян охотится в зимний период, а выделывает шкурки Володя, он в этом непревзойденный мастер, и он же шьёт шубы и шапки.