Суррогат мечты

Местная же шпана – мародеры, бандиты из окрестных сел, сборщики и скупщики цветмета и просто жаждущие адреналина (а то и приключений на дурную голову) подростки водились здесь в довольно большом количестве. На все-таки повышенный радиоактивный фон в силу отсутствия мозгов или элементарных знаний эти субъекты плевать хотели. Лебедев даже узнал от кого-то из молодых сотрудников Института, что юнцы Киева, Питера или Москвы даже снаряжают целые экспедиции в мертвую Припять или Лиманск, вооружась фотоаппаратами и исключительно юношеским авантюризмом.

Военные охраняли разве что подступы к самой ЧАЭС, подземные секретные лаборатории и сам Институт, а редкие гнилые столбы с клочьями ржавой колючей проволоки никого, разумеется, остановить не могли. Ученым от этого вольношляющегося отребья не было ни вреда, ни пользы. А вот пакостники, посмевшие нападать на экспедиции, встревожили не на шутку. С тех пор Лебедев добился от руководства научным центром разрешения всем участником вылазок на ношение и применение стрелкового оружия, а также теперь каждую экспедицию сопровождали минимум двое военных из прикомандированного непосредственно к Институту взвода солдат контрактной службы. Бойцы свое дело знали отлично, и каждый имел за спиной не менее двух командировок в «горячие точки».

Позже Лебедев добился и для научного центра трех БТРов и двух военно-транспортных вертолетов. Благо Институт сейчас был «на взлете», на симпозиумах, закрытых по понятным причинам для досужей прессы все громче звучали имена его руководителей и рассказы о достижениях, свершенных в стенах лабораторий. Как известно, победителей не судят, а отличившихся героев довольно щедро подкармливают с государева стола. Лебедев это прекрасно знал и спешил ковать железо, пока оно горячо.

УАЗ миновал довольно крутой пригорок и, остановившись перед мощными воротами, посигналил. Сзади басовито рычали моторами грузовики и броненосец.

Лебедев вышел из машины, с наслаждением потянулся и вытер с лысой головы пот. День стоял жаркий, душный, в воздухе висела жидкая, как слабый туман, дымка. С болот, в которые превратилась обмелевшая река, наносило вонью гниющей растительности. Вдалеке громко чирикала какая-то птица. От горячего асфальта поднимались волны воздуха.