Существо, которое ты знаешь (ЛП)

После чрезвычайно напряженной паузы дверь распахнулась внутрь. Лишь несколько факелов мерцали в темной глубине хижины, очерчивая закутанную в плащ с капюшоном фигуру, стоявшую сразу за порогом. Гермиона не видела его лица.

— Так это вы знахарь? — почти шепотом спросила она.

— Да, — ответила фигура хриплым и слабым голосом.

— Я ищу вашего совета, — Гермиона тяжело сглотнула, — и, если возможно, то помощи. Видите ли, мои родители…

— У твоих родителей изменились воспоминания, — прохрипел знахарь. — Ты за это отвечаешь. Ты войдешь внутрь.

Нервно оглянувшись на своего проводника, который нетерпеливо кивнул, но с испуганными глазами, Гермиона последовала за колдуном в темную хижину, стараясь не вздрогнуть, когда дверь за ней закрылась, и этот звук резким эхом разнесся по тесному пространству.

— Вы знаете о моих родителях? — спросила Гермиона, нерешительно присаживаясь на низкий стул перед резным деревянным столом.

— Да, — просто ответил знахарь. — Хочешь чаю?

— Пожалуйста, — сказала Гермиона, удивленная этой банальной вежливостью. Колдун пронесся мимо, держа в руках странно украшенный чайник. Она прикусила губу от отвратительного запаха, который проник ей в ноздри. Он налил ей стакан чая, как и себе, а потом сел по другую сторону стола.

Гермиона все еще не видела его лица, но буря внутри нее почти успокоилась.

Она сделала глоток чая, и он показался ей чужим и потусторонним. Она вдруг задалась вопросом, был ли он отравлен?

— Гермиона Грейнджер, — сказал знахарь, — ты зря проделала такой долгий путь. Я не буду исправлять то положение, в которое ты поставила своих родителей.

— Не будете? — спросила она, удивленная тем, что они так быстро и раздраженно ввязались в это дело, что он даже не выслушал ее. — Или не можете?

— Я не буду, — сказал колдун, и его голос прозвучал яснее, чем раньше. — Судьба твоих родителей изменилась в тот день, когда ты подняла свою палочку. Ты уже один раз нарушила естественное равновесие, и я больше не буду этого делать.

— Но ведь их жизни были в опасности! — настаивала Гермиона, безуспешно пытаясь говорить ровным голосом. Она так устала слушать и не получать нужного ответа. — Если бы я ничего не сделала, они могли бы умереть!

— Тогда они бы умерли, — спокойно сказал знахарь, — и волшебство мира осталось бы в равновесии. Твои действия в тот день сделали больше, чем ты того хотела.

— Пожалуйста, — взмолилась она, не заботясь о том, как выглядит. — Я уже все перепробовала! Это моя последняя надежда!

— Твои усилия достойны восхищения, — сказал знахарь, склонив голову набок. — Но они, боюсь, напрасны. Теперь я позволю тебе уйти. Считай это милостью.

— Вы должны мне помочь, — прошептала Гермиона, умоляя знахаря передумать. — Я знаю, что вы можете помочь им, пожалуйста, только в этот раз.

— Гермиона Грейнджер, — рассмеялся знахарь, и от его смеха по коже побежали мурашки. — Я дал тебе возможность уехать. Тебе не мешало бы научиться смирению и уважению. Я не буду этого делать, и тебе лучше уйти.

Гермиона резко встала, чувствуя, как внутри поднимается гнев, несмотря на глубоко сидящий в ней страх. Она больше этого не вынесет. Она должна была спасти своих родителей.

— Я знаю, что ты можешь все исправить, и все же ты говоришь загадками! — воскликнула она с бешено бьющимся сердцем. — Сколько это будет стоить? Пожалуйста, просто скажи мне!

— Стоимость этой магии намного больше, чем я готов заплатить, — сказал знахарь, тоже поднимаясь, возвышаясь над Гермионой. — Ты умна, Гермиона Грейнджер, но тебе явно не хватает мудрости! Предупреждаю тебя — уходи сейчас же.

— Мне все равно! — фыркнула она, стиснув зубы. — Чего это стоит? Ты сидишь здесь, в этой дурацкой хижине, один, с невообразимой магией, и все же ты не хочешь помочь!

Фонари в хижине замигали, когда пол задрожал. Глаза Гермионы широко распахнулись, когда к ней приблизился знахарь.

— Ты еще научишься, Гермиона Грейнджер! — объявил знахарь, и воздух в хижине начал кружиться и завывать вокруг маленького помещения. Гермиона содрогнулась от глубокого, неестественного страха, когда прохладный ночной воздух окутал ее, холодный ужас охватил ее из-за дерзкого нрава, который она выказала. — Я проклинаю тебя! Ты научишься уважению, смирению и мудрости, и ты будешь той, кто заговорит загадками! В течение тысячи дней ты будешь жить проклятым существованием, одна, и если ты не научишься, то будешь проклята до конца своей ограниченной жизни!

Гермиона задохнулась от внезапного ужаса, когда почувствовала, как холодная и мстительная магия закружилась вокруг нее. Что же она натворила? Она задыхалась от слов, которые не могла произнести, чтобы взять назад свои резкие суждения, и слезы выступили у нее на глазах, когда колдун выпрямился во весь рост, собирая всю свою силу.

Гермиона совершила ужасную ошибку, придя сюда.

Она в панике посмотрела на дверь, и та запульсировала темным светом, когда колдун приблизился, и под капюшоном она увидела его ужасную, злую ухмылку, его кривые и грязные зубы.

— Пожалуйста, — выдохнула она, и воздух вырвался из ее легких, когда грубая, неочищенная магия настигла ее.