Сущность

Осколки летели все быстрее, становилось все холоднее. Карлотта больше не видела голые стены – настолько воздух заполнился беззвучным полетом дерева, гвоздей, белой ленты и осколков с ее комода. Они становились все радужнее, пока Карлотта не увидела, как роящиеся осколки, похожие на драгоценные камни, собираются в водоворот над кроватью.

– С возвращением, сучка!

22

Четвертого апреля доктор Шелби Гордон, заведующий кафедрой психологии, по указанию декана Осборна забрал у кафедры парапсихологии две комнаты и отдал их кафедре поведенческой психологии.

– Им нужно место, – сказал он доктору Кули. – Оборудование то же: раковины, розетки и…

Доктор Кули была в бешенстве.

– Значит, моя лаборатория стала пристанищем крысиных психологов, – негодовала она. – А что делать мне?

– Можете перенести свое оборудование в кабинет, – посоветовал заведующий. – И использовать аудитории на постоянной основе. Вместе с другими лекториями.

– Мне нужна лаборатория, – сердито настаивала Кули.

Доктор Гордон как-то странно увиливал. Ее старый друг казался смущенным. И не смотрел ей в глаза.

– Это все указ декана Осборна, так? – спросила она.

Он не ответил.

– После стольких лет, Шел, ответь мне правду, – попросила Кули. – Он хочет нас вытеснить, да?

– Пожалуй, вы действительно не в приоритете.

– У меня и так только три комнаты и кабинет.

– Что мне ответить, Элизабет? Это не мое решение. Балом руководит декан. А мы пляшем под его дудку.

Доктор Кули нервно закурила.

– А мне лечь и сложить лапки? – спросила она.

– Я не знаю, что тебе делать, Элизабет.

– Перелезу через его голову.

– Я бы не советовал.

– Почему? Я не могу вести исследования в таких условиях. У меня есть право высказаться.

Заведующий повернулся на своем крутящимся кресле. И понял, что подруга крайне серьезна.

– Элизабет. Не лезь в ученый совет. Зачем тебе ввязываться в этот цирк?

Она ходила туда-сюда, быстро куря.

– Потому что мою академическую свободу ущемляют, – сказала Кули. – Черт, может, мы и ошибаемся на сто процентов насчет того дома в западном Лос-Анджелесе, но они не просто свернули проект. У нас забрали помещение. Ты и сам понимаешь, что будет дальше.

– Не гони лошадей. Пока что все разумно.

– Херня. Ты понимаешь, что у меня одна из последних кафедр парапсихологии в крупном университете? А знаешь почему? Потому что я была осторожна. Бежала от мошенников как от чумы. Никому не мешала, не наводила шуму. От моих стандартов безопасности Фрейд пятнами покроется. И я не собираюсь отправляться на помойку, как кусок дерьма, ведь именно этого руководство и добивается. Там ненавидят парапсихологию и все, что за ней стоит.

– Элизабет…

– Когда следующее собрание?

– Ты разозлишь декана. Это смертельная ошибка.

– У меня нет выбора.

Заведующий бросил папку. По полу разлетелись документы.

– Ну, – наконец сказал он, – удачи. Но я не думаю, что ты победишь.

Доктор Кули улыбнулась.

– Еще чего. Академическая свобода – абсолютное оружие.

В большом зале, где солнце лилось сквозь пальмы в деревянных ящичках у окон, собрался ученый совет. Более трехсот мужчин и женщин разного возраста и расовой принадлежности, в самых разнообразных нарядах и прическах. Женщины в основном придерживались консервативного стиля. Некоторые мужчины отрастили широкую бороду на маленьких подбородках, у некоторых торчали целые пучки из ушей, у кого-то волосы доходили до плеч, а у других были отстрижены так, что виднелась кожа головы. Но манеры были схожи: вежливость, спокойствие, официальность. Их сдержанность скрывала сильное раздражение и напряжение; только подергивание ног, нервное движение бровями и скомканное расписание в руках выдавали внутреннее волнение. Подобные встречи не были желанными в их напряженной университетской жизни.

На трибуну поднялся худой, преждевременно лысеющий мужчина.

– Следующий докладчик – доктор Элизабет Кули, факультет психологии.

Он отошел в сторону. Несколько опоздавших преподавателей попытались пробраться на задний ряд, но один из них зацепился ногой за стул и сильно шумел.

Доктор Кули решительно поднялась на трибуну. К ее платью был прикреплен небольшой корсаж. Перед ней выступали представители факультета английского языка, факультета изобразительных искусств, исторического факультета – весь университет. Здесь все были равны. Каждый мог высказать свое мнение. Лишь люди перед ней могли спасти ее кафедру. Попечители и ректоры не стали бы тратить ни минуты на это расследование. Доктор Кули с ужасом увидела, как в зал ученого совета входят Крафт и Механ. Она надеялась, что у них хватит ума не вмешиваться.

– Господин ректор, уважаемые члены совета. Хотела бы я не поднимать сегодня этот вопрос, но он затрагивает самый фундаментальный принцип нашего института, а именно право на свободные и независимые исследования.