Сущность

Все исчезло. Тяжесть покинула ее тело. Ночная рубашка упала с лица. Карлотта медленно опустила руки. Лицо стало мокрым от пота, кожа покрыта мурашками. Дрожа, она натянула ночную рубашку на свое поврежденное тело. Она не знала, теряла ли сознание. И если да, то надолго ли. Карлотта попыталась закричать. Но у нее не было сил. Она чувствовала себя как сама смерть.

– Билл! – хрипло прошептала она.

Но ответа не последовало. В комнате было совершенно темно. Карлотта поняла, что ее почти не слышно. Она удивилась, что лампа выключена. Это она ее выключила? Билли бы ответил. Карлотта сделала шаг в сторону коридора. И рухнула, думая о Билле. Утром он нашел ее на том же месте.

* * *

Шнайдерман с ужасом смотрел на синяки под ее глазами. Что еще хуже – на панику в ее взгляде. Карлотта не могла успокоиться. Дело серьезное.

Пропал разум, который схватывал все на лету. Остались лишь обрывки, слепо цепляющиеся за любой ответ. Доктор сразу почуял неладное, когда Синди провела Карлотту в коридор. Теперь ему оставалось лишь пытаться успокоить пациентку, разговорить, понять, что случилось.

Карлотта терялась, не в состоянии подобрать слов.

– Было похоже на волну, – сказала она. – Это все, что я помню.

– Почему вы уверены, что это был не сон?

– Я… Нет! Оно было на мне, и я проснулась! Это не мог быть сон!

– Ладно, Карлотта. Что было потом?

– Он держал меня руками.

– «Он»? Карлотта, вы сказали «оно».

– О чем вы?

Шнайдерман наклонился вперед и мягко пояснил.

– Вы сказали: «оно было», а теперь – «он держал меня».

Карлотта смотрела на доктора с ужасом в глазах. Она схватилась за край стула.

– Он, оно… какая разница? – спросила она. – Я не могла дышать! Мне закрыли лицо!

Шнайдерман дал ей белый стаканчик с водой. Ее рука так сильно дрожала, что пришлось помогать ей пить. Казалось, его прикосновение на мгновение восстановило ее мыслительный процесс.

– Спасибо.

– В этот раз он с вами разговаривал?

– Он обозвал меня.

– Как?

– Блядью.

– Вы сказали, что-то было у вас на лице. Вы помните что?

– Гном.

– Гном? Почему вы так говорите? Вы что-то видели?

– Нет. Я… мне просто показалось, что это гном.

Шнайдерману было больно видеть такой регресс. Тревожное состояние было еще хуже, чем в самый первый сеанс.

Карлотта смотрела, как он смотрит на нее. Но временами ее взгляд, казалось, проходил сквозь него. Она потеряла уверенность в себе, в нем, в их совместной работе.

– Он сказал мне поддаться, – безэмоционально продолжила женщина.

– В каком смысле?

– Вы сами прекрасно знаете.

– В сексуальном.

– Да.

В ее голосе звучала горечь. Отвращение переполняло все ее существо. И все же Шнайдерман чувствовал, что в ней включился режим допроса. Он не был уверен, но, похоже, теперь она могла поддерживать диалог.

– Вы поддались? – спросил доктор.

– Что? Да кем вы меня считаете? Я хотела его убить!

– Вы дрались с ним?

– Я же сказала, что не могла. Он прижал меня.

– Но вы сопротивлялись?..

– Я брыкалась.

– Это помогло?

– Он меня пересилил.

– Так.

– Я сдалась.

По венам Шнайдермана полилась волна тревоги. Пока что это были сами зловещие слова, которые он слышал.

– В каком смысле, – уточнил он тихо, – сдались?

– Больше не было смысла сопротивляться. Безнадежно. Никто бы мне не помог.

– Но первые разы вы считали иначе?

– Да. А теперь я знала, что все бесполезно. Я просто… я… ничего не могла! Он слишком сильный.

На нее навалилась какая-то усталость. Очевидно, ей срочно нужно было поспать. Доктор задумался, зачем она ждала обычного часа приема. Ее голос был пустым. Время от времени глаза обретали сверкающий блеск, но все же смотрели из избитого и поверженного тела.

– Вы сильно пострадали? – спросил Шнайдерман.

Карлотта не ответила. Она механически расстегнула блузку. Нагнула голову, обнажая шею. Свежие красные кровоподтеки покрывали шею до плеча. Несколько отметин от щипков. Крошечные следы укусов.

Не нуждаясь в просьбе, Карлотта сняла лифчик, обнажив молочно-белую грудь с голубыми линиями вен, идущих к соскам. Вокруг сосков были ярко-красные и коричневые участки, вдавленные отпечатки маленьких зубов. Шнайдерман на мгновение растерялся. Он знал, что должен был отвести ее к врачу, заставить надеть больничный халат и осмотреть только в присутствии медсестры. Но Карлотта действовала слишком быстро.

– И внизу тоже, – сказала она, опуская юбку и трусы. Когда осмотр закончился, она оделась. Пристально посмотрела на доктора. Он сел в кресло за письменным столом. Старался не показывать своей обеспокоенности.

– Они настоящие, да? – прошептала Карлотта.

– Синяки? Да. Вполне.

– И они не в тех местах, где я сама смогла бы себя укусить, так?

– Да.

– Тогда все реально.

– Я говорил, Карлотта. Синяки и укусы реальны. Ваши чувства реальны. Об остальном мне нужно больше информации, прежде чем я смогу все объяснить. Пока у меня ее нет, есть несколько вещей, которые вы должны сделать.

Карлотта посмотрела на него с сомнением. Ему показалось, что в ее улыбке считывалась толика насмешки.

– Во-первых, – начал доктор, – вам нельзя спать одной. В смысле, без кого-то в комнате. Нападений не будет, если рядом с вами кто-то есть.