Сущность

Они намазали хлеб маслом и положили сверху толстые куски ветчины. Карлотта, кажется, ждала, пока Гарретт примет решение. Усталость и изоляция лишили ее уверенности в себе. Теперь ей не к кому было обращаться, кроме этого седовласого задумчивого мужчины.

– Сбегать нормально, – мягко сказал он. – Но нужно понимать, куда бежать.

Карлотта не ответила. Гарретт изъяснялся открыто. Он не пытался строить из себя кого-то другого. И она тоже впервые захотела быть честной и прямой.

– Я боялась оставаться на месте, – просто пояснила она. – Хотела уехать хоть куда-то.

Гарретт вскипятил воду и запарил чай. Кран не закрывался до конца, и мужчина покачал головой.

– Жизнь идет вперед, – сказал он, – а не назад.

– Вы верующий? – спросила Карлотта.

У него был приятный смех, открывающий ровные белые зубы.

– Нет. Я не религиозен. По крайней мере, не конвенционально. Я люблю землю. Саму жизнь. Вот мой бог.

– Мой отец был проповедником, – с отвращением сказала Карлотта. – Думаю, он так и не нашел своего Бога.

Солнце уже село. Гарретт перевернул деревянную коробку и сел на нее. Они пили чай с медом и лимоном. Часы протекали медленно. Карлотта рассказала ему о своем отце – о закрытом, амбициозном человеке, ужасно разочарованном в жизни.

– Жить вдали от себя сложно, Карлотта, – сказал Гарретт. – Кто-то должен научить тебя быть одной.

Ей становилось легче, когда она слышала его речь. Будто из ее души вырезали рак. Карлотта вдруг поняла, что рассказывает ему довольно личные вещи. И осознала, что величайшее сокровище на земле – человек, которому можно доверять. В Гарретте она видела другой набор ценностей, что-то более человеческое. Скромный и уверенный в себе. Сдержанный. И с этой спокойной точки зрения она рассматривала свою собственную жизнь. И осудила ее, на этот раз уверенная, что все наладится. Карлотта могла начать новую жизнь. Здесь. Там, где борьба с природой сформирует ее новый образ.

– Кажется, солнце встает, – тихо сказал Гарретт.

– Да. Как красиво! Небо такое чистое…

– К середине лета оно будет вставать за горами. Ты видела, как оно меняется за год? Все движется по кругу. Все обновляется.

Карлотта посмотрела на него. И поняла, что пялится. Но теперь она не маленькая девочка. Ей не нужно быть такой. Между двумя людьми могут быть нормальные отношения.

Гарретт тоже смотрел на нее. Прямо. Пронзая взглядом. В воздухе висело все невысказанное. Девушка подошла к кровати и взяла Билли.

– Его дыхание восстановилось, – сказала она.

Ее сердце забилось быстрее. Это было что-то сродни желанию. Только утонченное. Более нежное, настолько неуловимое, что она боялась, что чувство вот-вот рассеется и оставит ее прежней Карлоттой, которая убежала от самой себя. Она обернулась и увидела, что он спокойно стоит позади нее. Гарретт вытянул руку, его пальцы нежно приподняли локоны, упавшие ей на лицо. Он улыбнулся печальной, умной улыбкой, за которой скрывалась боль одиночества. Это лицо показалось ей странным. С глубокими морщинами, жесткое; но глаза всегда в поиске радости. Карлотта впервые почувствовала, как человек, мужчина, видит в ней такого же человека и хочет ее так, как желает того она.

– Нужно заботиться о себе, Карлотта, – тихо сказал Гарретт. – Или ты никогда не сможешь жить так, как тебе предназначено.

Карлотта улыбнулась, сначала неуверенно. Она не знала, что делать. Не понимала, что он имел в виду. Так далеко от города, от других людей, полагаться можно было только на себя. Не было никаких кодексов поведения, никаких правил, никаких ложных мыслей. Только два человека в комнате. Солнечный свет врывался в окно, освещая деревянные стены.

– Всего двадцать миль вверх по каньону, – сказал Гарретт, проследив взглядом за ее, – у реки.

В голове Карлотты пронеслась тысяча мыслей.

– Да, – тихо отозвалась она. – Ладно. Я соберу вещи.

Из кабины грузовика она бросила последний взгляд на свой разваливающийся домик и на «Шевроле», застрявший и поблескивающий в грязи. Дальше по дороге, через несколько телеграфных столбов, был Ту-Риверс. Она обернулась, держа Билли на коленях. Перед ней открывался новый пейзаж, более пустынный, изрезанный долинами и каньонами. Она никогда раньше не видела такой дикой местности. И больше не оглядывалась назад.

Ранчо Гаррета находилось на небольшом плато. Под ним протекали два ручья, питаемые родниками в каньонах. За небольшим пастбищем возвышались огромные красные скалистые горы. Днем они отбрасывали на ранчо свою защитную тень, а зимой защищали от ветров.

Карлотта украсила комнаты тканями из города. Научилась готовить простые блюда из кукурузы, перца и фруктов. Кормила кур, нескольких свиней и доила коров. Ее лицо загорело, движения стали естественными и решительными. Она забыла, каково это – бояться.

Гаррет верил в природу. Если человек отрезает себя от мира, то погибает. Теряет свой дух, радость, ощущение жизни. Во всем, что он показывал Карлотте, был урок. Узкая рыба в водорослях прудов. Полевые цветы и папоротники. Шныряющие по расщелинам ящерицы. Человек был таким же диким и преходящим, как они все, но одаренным сознанием.