Сущность Альфы (СИ)

Большинство обитателей города в этот период дня предпочитали укрываться либо в своих квартирах, переводя вентиляторы в режим максимальной скорости, либо в офисах, оборудованных мощными кондиционерами, но омега, как выходец из жарких и влажных южных островов, предпочел деревянную скамейку вместо мягкого дивана, простор вместо четырех стен и кусочек мира вместо ежедневной рутины. Наверное, со временем он все-таки огрубел, хотя до этого дня тоже не отличался уступчивостью и мягкостью характера, но годы одиночества, с ребёнком на руках, без поддержки, без понимания, без альфы, в конце-то концов, сильно изменили Умино Ируку, хотя он сам не мог сказать, что в лучшую сторону.

- Папа! Папа! Смотри! – девочка лет семи с двумя высокими хвостиками пепельных волос маленьким вихрем промчалась по брусчатой дорожке от фонтана к скамейке, что-то трепетно прижимая в кулачке к своей груди. – Правда, она красивая? – остановившись напротив омеги, малышка, протянув ручку, разжала пальчики, с восхищением в серых глазах посмотрев на большую бабочку, мелко треплющиеся крылышки которой переливались на солнце темно-зеленым, черным и изумрудным

- Правда, красивая, - с улыбкой согласился Умино, смотря, скорее, не на бабочку, а на дочку, которая была маленькой копией своего отца-альфы. – Но ты должна её отпустить, Аэми, - строго, сложив веер и слегка стукнув им по ладони, настоятельно сказал омега

- Почему? – девочка недовольно, слегка капризно надула губки, возмущенно, исподлобья посмотрев на папу. – Я её поймала, значит, она – моя

- Потому что она – живое существо, - уже более терпеливо, ласково, с пониманием начал объяснять Ирука, усмиряя собственнические порывы дочери, - и у неё тоже могут быть детки, - конечно же, он нагло пользовался тем, что девочка ещё не знает о том, что бабочкам не свойственно заботиться о своем потомстве, но только так он мог объяснить ребёнку, что нужно ценить каждую жизнь, даже такую крохотную. – Вот представь, Аэми, что меня, твоего папу, тоже вот так вот кто-то поймал и решил оставить себе, при этом даже не помыслив о том, что у меня есть ты. Скажи, - Умино выразительно, по-взрослому, посмотрел на дочь, - как бы ты себя чувствовала?

- Мне было бы плохо, - поникнув, ответила Аэми, - и я бы плакала, - слегка смущаясь, но искренне, добавила девочка, после чего, взмахнув ручкой и заставив бабочку взлететь, бросилась к своему папе, крепко обнимая наклонившегося омегу за шею, - но только потому, что я ещё маленькая. Но я вырасту, - с жаром пообещала пепельноволосая, - и стану самой сильной в мире альфой, чтобы защищать тебя, папочка. И тогда, - Аэми отстранилась и, шмыгнув носиком, уверенно добавила, - папа больше не будет грустить, и никто не посмеет тебя обидеть

- Конечно, мое солнышко, - улыбнувшись в ответ на такую искренность, ответил Ирука, - так оно и будет. Иди, Аэми, - омега нежно подтолкнул дочь, не в силах видеть, как в уголках серых глаз скапливаются капельки хрустальных слезинок, - поиграй ещё немножко, а после мы пойдем домой, и я приготовлю тебе самый вкусный ужин

- Самый-самый? – просияв и состроив просительную рожицу, переспросила девочка

- Самый-самый, - заверил дочь Умино, зная, что за этим умилительным взглядом скрывается настоятельная просьба испечь сладкий яблочный пирог

- Смотри, папочка, ты пообещал, - строго, пригрозив пальчиком, напомнила Аэми, после чего прытко развернулась на месте и побежала к фонтану, возле которого возилась малышня примерно её возраста

Ирука только вздохнул, взглядом провожая свою малышку, одетую в белую хлопковую маечку и короткие шортики, любуясь тем, как, словно пружинки, пепельные хвостики его дочурки взмывают в воздух в такт её беззаботным прыжкам. Да, растить ребёнка одному, вдали от родителей и семьи, в чужом городе, в который он приехал много лет назад в поисках лучшей жизни, без поддержки, в постоянных бытовых проблемах, было тяжело, но омега не жаловался, по крайней мере, никому, кроме себя, понимая, что в своем одиночестве виноват он сам.

Аэми была прекрасным ребёнком, не капризничала, понимала его с полуслова, даже в столь юном возрасте старалась помогать, пусть после подобных попыток ему приходилось, то убираться на разгромленной кухне, то выбрасывать испорченную во время стирки белого с цветным одежду, пыталась поддерживать, хотя самому омеге было совестно, потому что он уделял слишком мало внимания своему ребёнку. В декрете он просидел чуть больше года, ровно до того момента, когда таки смог пристроить ребёнка в садик при СПОР, за что он был глубоко признателен Орочимару-сану, который, понимая его положение, помогал по мере возможности, после чего вернулся в школу, но этого оказалось недостаточно. Да, Какаши оставил ему достаточно денег, к тому же, он продал свою квартиру по очень выгодной цене, но его счет в банке не был безлимитным, а Ирука хотел дать своему ребёнку все, что он считал нужным и необходимым, чтобы его дочь ни в чем не нуждалась, и чтобы никто не смел попрекнуть её в том, что она дочь родителя-одиночки.