Сущность зла

Я прервал звонок. Стоял и пялился на сотовый. Потом положил его на комод.

Поднялся по лестнице, стараясь дышать ровно.

— Золотце? — позвал я, входя в спальню Клары.

Девочка свернулась клубком под одеялом. Она показалась мне слишком маленькой для своих пяти лет. Да еще и держала палец во рту.

— Мама? — откликнулась Клара с надеждой.

Я присел на матрас, хотя каждая клеточка моего тела требовала поскорее бежать.

— Мы сейчас заберем ее.

— Куда она поехала?

— К дедушке.

— Зачем?

Что мне было отвечать.

— Нужно одеваться, скоро приедет Макс, к этому времени мы должны быть готовы.

Если у Клары и были вопросы ко мне, она их не задала. Молчала все время, пока я ее одевал.

Когда фары внедорожника Лесного корпуса прорезали темноту перед домом, мы с Кларой уже стояли на пороге, закутанные в тяжелые непромокаемые плащи.

Макс выбрался из машины, не заглушая мотор. Завитки дыма из выхлопной трубы, подсвеченные красными габаритными огнями, приобретали демонические очертания. Я подтолкнул Клару к задней дверце, усадил ее.

— Аннелизе знает все, — сказал Максу.

— Как это могло случиться?

— Она прочла мои записи.

Макс стиснул зубы.

— Ты идиот.

— Нужно ехать.

— К Вернеру?

Я кивнул.

3

Аннелизе не было в Вельшбодене. Дом Вернера был погружен в темноту.

Джип тестя исчез, а моя машина стояла с распахнутой дверцей. Нигде никого.

Глаза мои наполнились слезами. Я смахнул их тыльной стороной ладони.

Не хотел, чтобы Клара видела меня в таком состоянии. Она и так была достаточно напугана.

— Думаю, ты знаешь, куда они поехали, — сказал я, глядя прямо перед собой.

Макс не ответил. Дал задний ход, развернулся и направился к Блеттербаху.

Я собрался с духом и наконец сказал:

— Давай покатаемся, пять букв.

— Папа, дождик идет.

— У нас будет приключение.

Клара медленно покачала головой:

— Хочу домой.

Я протянул руку, коснулся ее щеки:

— Скоро.

— Хочу к маме.

— Скоро, маленькая. Скоро.

У меня перехватило дыхание.

— Ты любишь музыку, Клара? — спросил Макс.

— Да.

Он включил радио. Задорный мотивчик наводнил салон. Луи Армстронг.

— Моя любимая песня, — заявил Макс. — «When the Saints Go Marching In…»[71]

Проблеск улыбки на личике Клары.

— Я пою фальшиво?

— Чуть-чуть.

— Это потому, что слишком тихо, — ответил Макс. И запел во весь голос.

Клара захихикала, прикрыла ладошками уши.

Я взглянул на Макса с благодарностью и откинулся на спинку сиденья. Обезболивающее начало действовать. Головная боль отступала.

За пределами внедорожника — дождь и тьма. Внутри — Луи Армстронг.

Безумие. Чистой воды безумие.

Подъехав к Туристическому центру, мы заметили кое-как припаркованный джип Вернера и распахнутые ворота.

Макс выключил мотор. Музыка оборвалась.

— По-моему, есть два варианта, — сказал я.

— Три, — возразил Макс. — Третий: остаемся здесь и ждем.

Я как будто не слышал.

— Пещера или… там.

Там, где все началось. На месте, где Курт, Эви и Маркус нашли свою смерть. Где Аннелизе родилась во второй раз.

— Или мы остаемся здесь, — повторил Макс. — С Кларой.

Я покачал головой. У нас мало времени. Открыл дверцу:

— Идешь с нами?

4

Мы промокли насквозь, не пройдя и ста метров. Дождь лил так, будто хотел утопить весь мир и нас заодно. До сих пор я воспринимал дождь совсем по-другому. Досадное недоразумение, которое можно устранить с помощью зонтика или дворников на ветровом стекле. Этой ночью я постиг подлинную его сущность. Ледяная вода сочилась из тьмы и не сулила новой жизни: она сулила смерть. Подмывала корни растений, топила животных в норах. Затекала под одежду, отнимала тепло. А тепло — это жизнь.

Нас окружал ревущий поток Блеттербаха. Многоголосый хор, оркестр, играющий вразнобой, производящий какофонию, порой непереносимую. Даже дождь звучал по-разному, в зависимости от поверхности, в которую ударяли струи. Глухо — падая на широкие листья каштана, звонко — перебирая иголки ели. С тяжелым скрежетом чиркая о скалы.

Голосов много, послание одно. Блеттербах остерегал нас, предупреждал, чтобы мы не бросали ему вызов.

Но ничто не могло нас остановить.

Аннелизе была где-то здесь (я, конечно, прекрасно знал где), в глубине. Раненая. Может, тело и невредимо, но задета душа. По моей вине.

Клара держала меня за руку, опустив голову. Шагала быстро, хотя брючины отяжелели, заскорузли от налипшей грязи. Я хотел было взять дочку на руки, но она отказалась. Чтобы не терять времени, я не стал настаивать, но пообещал себе сделать по-своему при первых признаках утомления.

То и дело я слышал, как она напевает вполголоса. Так она поступала всегда, когда хотела набраться храбрости.

Я ей позавидовал.

Меня вел один только Макс, шагающий впереди, в ночной темноте, прорезаемой вспышками молний.

Я попытался увидеть перед собой воочию лицо Аннелизе. Веснушки на щеках, то, как она склоняла голову набок, прежде чем поцеловать меня. Ничего не вышло. Я видел только боль, которая читалась на ее лице, когда Аннелизе поставила мне ультиматум. Или она, или история бойни. Я выбрал мертвых, и мертвые отомстили, отняв ее у меня.