Сущность зла

— Вот только искать доказательства в палеонтологии несколько дороговато. Никто не давал достаточно денег для снаряжения научных экспедиций. Знаю, не следует так говорить, ведь я с этим парнем даже не был знаком, но он мне симпатичен. Кого не привлекают безумцы? Только лучше бы он стал сценаристом, а не ученым, поверь.

— Почему?

— Все, кто изучал пермский период, задавались вопросом: огненный шар или мега-землетрясение? Микроорганизмы, пускающие ветры, или вулканы, мечущие икру? А Грюнвальд поставил вопрос куда более интересный. Почему одни виды выжили, а другие нет? Генетика? Везение? И тут мы подходим к теории экологических ниш. Из-за этой теории он и попал в немилость.

— Что это за чертовы ниши?

— Определенные места, где апокалиптические условия пермского периода проявили себя, скажем, в несколько смягченном варианте, что позволило видам живой природы избежать катаклизма. Его растерзали.

— С какой стати?

— Грюнвальд предполагал в теории, что и сегодня можно найти места, где вероятно существование биологических особей, не подвергшихся эволюции, а переживших великие массовые вымирания…

— Выжившие, но не подвергшиеся эволюции? До сегодняшних дней? «Парк Юрского периода» — и никаких тебе жаб, никакой ДНК?

— Именно так. — Казалось, будто я вижу воочию, как Майк безутешно мотает головой. — Он числился научным сотрудником в Инсбруке, и его выперли. Никто не хотел иметь с ним дела. Ни публикаций, ни книг.

— Как же он зарабатывал себе на жизнь?

— Нанимался геологом. Организовывал экспедиции в Анды, имея контакты с местным населением. Консультировал, проводил экспертизы, но не брезговал и другими заработками: водил туристов в горы, разъезжал по округе, что-нибудь продавая. Так и перебивался. Потом, в восемьдесят пятом, пропал.

— И никто не искал его?

— Насколько я знаю, нет, — сухо констатировал Майк.

Я вспомнил Бригитту. Ее альбом Эвиных побед.

— Эви Баумгартнер, — пробормотал я.

— Что ты сказал?

— Эви Баумгартнер, — повторил я, следя за полетом какой-то хищной птицы, может быть сокола: он медленно кружил в чистом небе этого дня.

— Кто это?

— Если ты пороешься в статьях, подвергающих сомнению достоверность выводов Грюнвальда, то непременно наткнешься на ее имя.

И на мотив преступления.

Я услышал, как Майк стучит по клавиатуре компьютера.

— Ничего.

Какой же я дурак.

— Попробуй «Тоньон», — подсказал я, вспомнив, что этим именем была подписана брошюра Эви.

Еще одна пулеметная очередь.

— Бинго. Университет Инсбрука. Это не просто одна из статей, подвергающая сомнению достоверность выводов нашего приятеля, это Статья с большой буквы, откуда все остальные черпали полными горстями. Кто такая эта Эви?

— Одна из жертв Блеттербаха.

— Как ты сказал?

— Я сказал, что она одна из жертв Блеттербаха. Это и есть история, которую я хочу воссоздать.

Майк что-то промычал. Снова характерный стук: пальцы лихорадочно бегают по клавиатуре.

— Какая буква на конце — «к» или «х»?

— В названии «Блеттербах»? «Х», а что?

Майк заговорил баритоном, передразнивая трейлеры только что вышедших фильмов:

— Настоящий хит, компаньон.

— Тебе не надоело прикидываться кретином?

— Я кретином не прикидываюсь. Ты находишься прямо посреди экологической ниши.

— Чепуха. Чистой воды фантастика.

— Да ну? — вскинулся Майк. — Давай-ка я процитирую в общих чертах книгу нашего друга Грюнвальда. В Альто-Адидже собственный микроклимат. Теоретически там должен быть континентальный климат, но область находится посреди Альп. И никакого вам континентального климата. Но поскольку там Альпы, значит климат должен быть альпийским, так? Нет, не так. Альпы создают преграду для северного ветра, Альпы не пускают испарения со Средиземного моря, но Альпы не влияют на климат региона, они создают нечто иное: микроклимат. А это, просто для сведения, являлось для Грюнвальда главным условием развития экологической ниши. А теперь, — добавил Майк, — теперь, брат, держись: самое забавное.

— Выкладывай.

— В Альто-Адидже встречается несколько разновидностей гинкго, растения, которое в Европе исчезло сотни миллионов лет назад. А в Доломитах, насмехаясь над нашими научными представлениями, оно растет себе и растет, причем в хорошей компании. К примеру, наутилус. В теории этот моллюск вымер четыреста миллионов лет назад. Но в Альто-Адидже нашли ископаемые останки, принадлежащие особям, жившим двести миллионов лет назад.

— Ты хочешь сказать, в то время как во всем остальном мире наутилус вымер, здесь он плавал как ни в чем не бывало еще двести миллионов лет? Майк, это из области фантастики.

— Нет, это экологическая ниша. Видишь ли, я пролистал немало статей.

— Но…

— Послушай. В одной из последних публикаций Грюнвальда речь идет как раз о Блеттербахе. Статейку тиснули в специфическом журнальчике, то ли «Секретные материалы», то ли «Доктор Кто». Знаешь, из тех, где каждые две недели предрекают конец света.

Сердце у меня забилось быстрее.

— И что?