Суть острова

С тех пор, как у Сигорда начали скапливаться сотенные бумажки, путь его домой стал длиннее вдвое: Сигорд не ленился наматывать лишние круги, чтобы только убедиться, что никто его не выслеживает. Как он сетовал, бывало, что свалка далека от логова — а пригодилось, наконец.

— Да, да, да. Да! Он псих. Он параноик с манией преследования, никому не нужный ханыга, сквалыжник, бомж, и тэ дэ и тэ пэ… Но — кто и зачем помешает ему строить свою жизнь на осторожности? Дети? — у них своя жизнь. Жена, любовницы? — он забыл, как это выглядит, все дано отмерло от «веселой» жизни и квазидиетического питания. Не говоря уже о простатите и прочем. Друзья? — по счастью, у него нет никаких друзей. Религия? — ну, быть может потом, поближе к концу… Да и то навряд ли. Погоди-ка… Он начал спрашивать себя, кто и зачем может раскритиковать его образ жизни и повлиять на него, но сбился и закончил извечными глупостями на тему смысла самой жизни. Смысл обождет, а пока надо придумать завтрашний день.

Можно заниматься прежними делами почти неделю, а уже потом… Чушь. Дозы кончатся — они и нагрянут, не дожидаясь ими же назначенного срока. Все, надо рвать и думать новое. Завтра он сдаст запас, плюс то, что Дворник охраняет, минус «пятку» на Дворника… И шабаш! Если в тот район не забредать, то прежнюю жизнь и память о ней можно как бы зачеркнуть навсегда. Жалко накопленного опыта, жалко отработанных связей с Мироном и Кечу, жалко размеренной спокойной жизни. Эх… Нет в жизни счастья! Нет его, одни только заботы, да бесполезные барахтанья! Сигорд зашмыгал носом, рука стиснула… деньги… И сердце его немедленно согрелось: деньги! Друзья мои, спасибо, что вы есть. Вот такие друзья не предают, и об этих друзьях не забывают.

Сигорд аккуратно разделил деньги на три неравные стопки:

— двадцать пять сотенных отдельно, на самое глубинное залегание, чтобы только подушечками пальцев через всю дыру дотянуться, да не до денег, а до кончика пластмассовой веревки, к которой привязана специально мятая жестяная банка, наглухо закрытая для крыс и насекомых, в которой и лежит рулончик, со всех сторон обернутый в три слоя толстым полиэтиленом.

— двенадцать полтинников, десять квотерных, тридцать чириков — отдельно, в пластмассовую мыльницу, схваченную резинкой, в соседнюю стену, на кирпичный выступ: даже если с фонариком специально смотреть — ничего не видно.

— и пятерки, трешники, да простые талеры — все одной кучкой, в старом портмоне, в выемке возле самодельного столика, за которым он пирует. Так просто, сходу и впопыхах, никто не найдет, а если, паче чаяния, придется выдать под пытками и угрозами… Тоже безумно жалко, но основное можно попытаться сохранить.

Решение пришло внезапно: следует завтра же прикончить обязанности и долги по массе, никого ни о чем не предупреждая, спрыгнуть оттуда навсегда и пойти в гости к Титусу Августу, адрес есть. Именно так. Сигорд не сомневался, что Титус его узнает и обрадуется ему, а уж он постарается обставить встречу таким образом, чтобы Титусу было видно, с кем он имеет дело: не с нищим, пришедшим выпрашивать и садиться на хвост, а с самостоятельной личностью, при деньгах и характере. Титус много интересного ему рассказал, грех было бы не воспользоваться. Предлог есть: сигареты, мол, отдать, купит ему пачку «Картагена» с фильтром, по обстоятельствам — так и проставится на бутылку дешевого легкого вина, иначе не с кем будет разговаривать…

Глава четвертая, в которой главному герою и нам наглядно продемонстрировано: простота мироустройства — в простоте мировоззрения

— Ба, ба, ба, ба… Сиг, клянусь святым причастием! А оброс-то, оброс! Чего опухший, со вчерашнего, что ли?

— Нет. Здорово, дружище.

— Привет! Лапу! Проезжай, в смысле проходи. Вот сюда. Ну-ка, подсади меня на стул, а то тяжело голову к потолку задирать, шее больно. Отлично! Давно не виделись. Ну, как ты? А я уже принял, после халтуры освежился. Садись, Роза вот-вот придет, она за добавкой пошла. Вовремя пришел.

— Да я, вообще-то не пью… — Сигорд с любопытством огляделся. Стул с плетеной спинкой сухо заскрипел под ним, но, вроде бы, разваливаться не собирался.

— Мани мани мани! Мастбифани! — Титус пребывал в приподнятом настроении, слюни так и летели на розовую клеенчатую скатерть и по сторонам. — Эх, Сиг, Сиг! С деньгами-то хорошо. А без денег-то хреново!