Суть Руми

Шейх* и является таким зеркалом, напоминающим о Присутствии Друга и одновременно он является поваром. Понимание Друга, приходящее через шейха, питает душу, передавая духовную энергию многим ученикам.

Руми часто сравнивал отношения между учителем и учениками с поваром, работающим над горошинами в котле. Ритуалы совместного приготовления пищи и общей трапезы являются важной частью суфийской традиции, восходящей к Руми. В Конье до сих пор сохранилась могила повара Руми. В суфийском ордене Мевлеви ученику доверяют впервые войти в кухню и участвовать в приготовлении общих блюд только после того, как трансформация его личности достигает определённого уровня.

Руми создал образ ученика, как горошины, растущей и наслаждающейся зелёным садом, орошаемым щедрым дождём сексуальных наслаждений. Она зреет, достигает отверделой формы, но затем её стручок срывают, шелушат и бросают её в кипящий котёл. Внимание к ней повара нежно, осторожно, постоянно и в случае самого Руми, наполнено непрерывным диалогом. Постепенно, горошина размякает и впитывает в себя привкусы добавляемых шейхом специй. Рано или поздно, она становится достаточно вкусной и привлекательной для тех, кого суфийская традиция зовёт Настоящими Людьми.

Итак, горошина попадает из сада наслаждений в котёл, где варится поваром до состояния годности, чтобы питать собою членов общины мистиков.

* Шейх (араб.) – букв. старейшина. – Прим. перев.

ГОРОШИНА И ПОВАР

Горошина варится на огне*,

Орёт она и скачет в казане.

То вниз нырнёт, где тихая вода,

То вверх всплывёт, упряма и тверда ...

Взлетела вдруг на бортик казана,

И зашипела повару она:

- "За что ты, больно так меня язвишь,

Да раны солью посыпаешь лишь?"

Послушав молча, добр и терпелив,

Отвар пригубил, годность оценив,

Горошины не взяв из казана,

Ей повар - "Ну," cказал, "ты и нежна!

Тебя же я обязан разварить,

Но не губя, лишь убавляя прыть."

И в воду сбросил краем черпака,

Тверда была у повара рука.

- "В котле, в воде кипящей, не спеша,

Размякнет твоя чёрствая душа.

Когда была зелёной, молодой,

Ты влагой упивалась дождевой,

И становилась жёстче день за днём,

Приходится теперь томить огнём.

Не пробуй выпрыгнуть из кипятка,

Впитай в себя вкус специй, дух дымка.

Питательность старайся обрести,

Чтоб путнику дать силы на пути."

* * *

Так молодости нашей благодать -

Растит нас, холит и даёт блуждать.

За эти наслаждения потом

Жизнь нас крутым обварит кипятком,

Чтоб Другу приготовить на обед

Ему приятный, сочный винегрет.

* * *

Горошина покрутится стремглав,

Но после долгой варки, размягчав,

С любовью вдруг прошепчет, наконец:

- "О, повари меня ещё, отец!

Прости, что я болтала во бреду!

Я, будто слон, мечтавший на ходу

О позабытой в Индии родне,

Забыв, что есть погонщик на спине.

Ты - повар, ты - погонщик,ты – родня!

О, как мне нравится твоя стряпня!

И повар ей поведает в ответ:

- "Я тоже был, как ты - зелёный шкет.