Суть Руми

Довольства суррогат - не заменИт гроза!

Хоть ураган души ревёт в темнице тела,

Храню наружное молчание, мой друг.

О Шамсе даже не пытаюсь отупело

Вещать. Язык мой уж устал и ум потух.

_________________________________

* Манна и перепёлки – пища, посланная Богом бродившим в пустыне древним евреям. – Прим. перев. на русск.

Диван Шамса Тебризи, # 3079

АЯЗ И ЖЕМЧУЖИНА ШАХА

Однажды, славный шах Махмуд,

Призвав к себе весь двор,

Чинам устроил тайный суд,

Затеяв разговор.

Позвал, качнувши головой,

Главу всех визирей,

И старец, будто молодой,

На зов бежит скорей.

И перл, какого не видал

Ещё весь белый свет,

Шах на ладони показал

И попросил совет:

- "Почтенный визирь, цену дай

Жемчужине моей."

А визирь думает, что в рай

Попал на склоне дней!

Визирь молчал, как камень нем;

Затем, без лишних слов:

- "Тут надо злата больше, чем

Подымут сто ослов!"

Промолвил. В зале - ни гугу.

А шах: "Разбей её!"

- "О, шах! Испортить не смогу

Сокровище твоё!"

Шах бережливого слугу

Достойно оценил,

И сотней коней на лугу

Его вознаградил.

С вельможами поговорив

О всяческих делах,

Вдруг, казначея поманив,

Главой кивает шах.

- "Скажи, что стоит сей жемчуг,

Мой добрый казначей."

- "Полцарства дал бы я на круг!"

- "Приказ – его разбей!"

- "Нет, Шах! Не совершу я зло!

Моя дрожит рука!"

И казначею повезло,

Шах дарит старика.

Так постепенно были им

Придворные чины,

Один подозван за другим,

И все награждены

За бережливость мудрую

К хозяйскому добру ...

Но старцы среброкудрые

Не поняли игру!

Последним по достоинству,

Как раб, сидел Аяз*.

Пропустим мулл и воинство,

О нём пойдёт наш сказ.

- "Скажи, Аяз - моя любовь,

Жемчужина – ценна?"

- "Язык мой не находит слов,

Шах! Сказочна она!"

- "Её немедленно разбей

На мелкие куски,

Но спор не затевай, злодей,

Как эти старики!"

А незадолго до того

Аязу снился сон,

Что шах вдруг попросил его

Разрушить кабюшон.

Из суеверия, Аяз

Припрятал в рукавах

Два камня, пригодились враз –

Растёр он жемчуг в прах!

* * *

Пророки зрели далеко,

Но видеть до конца

И им бывало нелегко,

Темны людей сердца.

Иосиф, сидючи на дне

Колодца, знать не мог,

Тех планов, что наедине

Ему наметил Бог.

Мы – зрители, один Актёр

На сцене шпарит роль.

Кто вор здесь? Кто здесь прокурор?

Не различить, уволь!

Пиесу новую смотря,

Не знает театрал

Финала и решает зря,

Что занавес упал.

Те плачут, лишь погаснет свет,

А этих корчит смех.

Удачи с неудачей нет,

Исход один для всех!

О внешнем не волнуйся, друг!

Коль стырили коня,

Пусть мчится вор, везя испуг,

Ведь впереди - фигня!

* * *

Узрев, что натворил Аяз,

Завыли визиря:

- "Как смел, безродный лоботряс,

Ты разорить царя?!"

- "Мне повеление его,

Всей мишуры важней!

Я чту лишь шаха самого,

Не пестроту камней!"

Тотчас, ошибки осознав,

Страшась своей вины,

Пред шахом пали ниц стремглав

Все важные чины.

Подобно чёрной туче, вверх

Клубились их мольбы,

Но шах приказывает: "Смерть!

Палач, готовь гробы!"

Аяз свой подавил испуг

И выступил вперёд:

- "Прости своих несчастных слуг!

Пускай твой двор живёт!

Их заставляет гнуться вниз

Доверие к тебе!

Они надеются на жизнь,

Не откажи мольбе!

Но предоставь несчастным шанс

Слияния с тобой.

Дай им доверия аванс,

Проверишь их судьбой.

А нерадивость осознал

Из них уже любой.

Как алкоголик, что сказал:

- "Не помню, был запой!"

В ответ услышав аргумент:

- "Сам в этом виноват!

Напрасно упустив момент,

Пока был путь назад!

Ты из стакана своего

Сосал свою судьбу!

Ещё задолго до того,

Как вылетел в трубу!"

Все осознали, как страшна

Опасность подражать.

Их убаюкала мошна,

Что ты сулил им дать!

Не отделяй себя от них!

Взгляни и пожалей!

Их лица долу склонены,

Возвысь их, обогрей!

Возвысь до твоего лица,

И все грехи омой!

Водою, что целит сердца!