Суворовец

Свернув у мечети за угол, всадники унеслись прочь. Похоже, что к постоялому двору…

* * *

Въехав во двор, Рауль Мустафа-бей – офицер Порты в чине майора – спрыгнул с коня, бросив поводья подбежавшему служке. Тут же спешился и его спутник… вернее сказать – спутница. Стройная, худощавая, с тонким чуть вздернутым носиком и нахальным взглядом больших серо-голубых глаз. Молодая, вряд ли больше двадцати пяти лет… Несмотря на молодость, в этой девушке чувствовалась сила, недюжинная ловкость… и злость.

К гостям – судя по всему, важным – подбежал сам хозяин. Поклонился, застыл выжидающе.

– Принеси нам поесть, – поднимаясь по лестнице на второй этаж, небрежно бросил Мустафа-бей.

Хозяин молитвенно сложил руки:

– Слушаюсь, господин. Сейчас прикажу. Может быть, шербет?

– Можешь даже вино, – столь же небрежно высказалась сероглазая дева с открытым – против всех правил! – лицом. Сказала, расхохоталась и поднялась следом за Мустафой.

– Ва, Алла! – подивился старый слуга Рахман. – Это кто же такая бесстыдница? Где-то я ее уже видел… Хо! Так в городе же! Еще до того как урусы… Она же не правоверная, да!

– Видел – забудь, – чмокнув губами, хозяин караван-сарая потряс крашенной хной бородой. – Иначе… Мустафа-бей человек резкий.

– Да знаю я, знаю все, – испуганно отпрянул слуга. – Ва, Алла! Не видел никогда этой кошки. И век бы не видать!

* * *

Роскошные покои на втором этаже предназначались для постояльцев самого высокого ранга. Впрочем, иногда – и для местных богачей, если те хотели уединиться. Не так давно здесь ночевал курьер из самого Стамбула!

Шикарные шторы, витые шнуры, роскошная люстра на десять свечей, мягкая софа зеленого бархата, кровать под большим темно-голубым балдахином. Шелковые обои с мелким рисунком, два натюрморта. В простенке меж окнами – зеркало в резной золоченой раме. Кроме софы – низкий, на турецкий манер, стол, два мягких кресла.

– Oh, mon cher Raoul! Toi et moi pourrions faire un beau couple![1] – подойдя к зеркалу, с грустной улыбкой произнесла женщина.

Мустафа-бей подошел сзади, помог красавице снять тюрбан, феруджу, камзол. Усмехнулся, поцеловал в шею:

– Tu oublies, Yvonne, je suis un noble ottoman! Tu veux entrer dans mon harem?[2]

– Non, vraiment, mon ami. Nous resterons de meilleurs amants[3].

Женщина усмехнулась. Уже не грустно, а так, как бы невзначай… Да, судя по глазам, по жесткому взгляду, да по всему – все-таки женщина, пусть и очень молодая. Женщина, не дева.

Оба говорили по-французски, так что подслушивающий у дверей хитрован хозяин не смог ничего понять. Помялся, покашлял, держа в руке большую корзину с яствами:

– Разрешите подать обеда, мои господа?

– Да, да, неси, – усаживаясь на софу, Ивонна вытянула ноги. – Что это у тебя? Пирожки, мясо, сладости… Так и знала – вино забыл!

– Сейчас принесу, госпожа.

Хозяин принес две бутылки «Шато-Рез». Поставил на стол, не удержался, похвастал:

– Контрабанда! Из Букурешта.

– Спасибо, дорогой. Ступай. Мы откроем сами.

Выйдя, хозяин тщательно прикрыл за собой дверь. Постоял… и, разочарованно фыркнув, неслышно спустился вниз. Гости опять говорили по-французски.

– А твой бравый капрал у нас вполне прижился, дорогая Иванн, – откупорив бутылку, Мустафа-бей галантно разлил вино по бокалам. – За успех в наших делах… да простит меня Аллах. Впрочем, воину в походе – можно.

– За успех… Ты говоришь об Алексе?

– Да. Али-Урус – так его здесь прозвали. Все хотел спросить, как ты…

– Да все просто, – выпив вина, девица расхохоталась. – Он же был от меня без ума! Я следила за ним. Имела доступ к его вещам. Подбросила деньги. Турецкие акче, разумеется. И еще этот дурачок Хлю… Хлудофф. Он здорово помог. Втемную. Просто ненавидел Алекса.

– Может быть, этот Хлудофф нам еще пригодится. Несмотря на то, что он меня так отделал, у-у-у!

Поднявшись на ноги, Мустафа-бей прошелся по комнате. Подошел к зеркалу, пригладил бородку. И вдруг резко обернулся:

– А этот капрал не так и прост! По ночам он подает сигнала за реку, своим. Мои люди доложили мне.

– Сигналы?

– Светит разноцветными свечками.

– И что, их видно с того берега?

– По реке – да. Там еще грот.

– Ты думаешь взять капрала с поличным? – задумчиво протянула Ивонна. – Зачем? Может быть, стоит еще поиграть?

– Думаю, как бы не заиграться, – Рауль резко дернул шеей. – Хотя… можно и поиграть. Подкинуть ему кое-что, да…

– Никогда не сомневался в тебе! – Мустафа-бей уселся на софу рядом с Ивонной и погладил женщину по колену. – Ты же такая выдумщица. Тем более – есть, куда стремиться… Особняк в Стамбуле, доля в компании египетских зерновозов. Хорошая, смею заметить, доля! Если сделать тебя полноправной вдовой, ты можешь владеть всем этим и вести дела от своего имени.

– Если будет угодно Аллаху…

– Аллаху… И нам.

Ивонна потянулась, прищурив глаза – игриво, как кошка:

– Боюсь, этого не случится… Пока мы не принесем султану голову графа Румянцева. На серебряном блюде.

– Фи, какое варварство, дорогая. Султан Абдул-Хамид – просвещенный человек. Впрочем, я полагаю, голова графа Суворова его тоже устроит.

– Вот именно, мой дорогой…