Суженый-ряженый

   "Бывшая подруга", -- уточнил Захаров, но Таня в ответ только фыркнула. Она была ужасно раздражена. Да и кто бы не был? Она принимала в гостях мужчину, который считал ее лесбиянкой, а Ирочка, по милости которой он так считал, еще и роскошный ужин для них закатила. Конечно, взять на себя организационные вопросы было очень мило с ее стороны. И даже вполне естественно в создавшейся ситуации, тем более что времени готовить у Тани все равно не было. Желания, кстати, тоже. В конце концов, каждому свое. В отличие от Ирочки ей никогда не стать образцовой домохозяйкой. Впрочем, ее ничуть не привлекает такой удел. К сожалению, все эти практические соображения ничуть не уменьшили Таниного раздражения, скорее наоборот.

   Наблюдая за ней, Захаров откровенно развлекался.

   -- Знаете, Таня, -- сказал он весело, -- вы напоминаете мне сейчас кошку, которую гладят против шерсти.

   -- Тогда, чтобы вас не разочаровывать, я начну незамедлительно сыпать искрами, -- огрызнулась Таня, и ей в самом деле показалось, что воздух вокруг нее потрескивает электрическими разрядами.

   От ее слов Захаров развеселился еще больше. Как истинный знаток и ценитель женщин, он явно получал удовольствие от общения. Теперь была его подача, однако трель мобильного телефона нарушила эту забавную игру в самом начале.

   Приложив трубку к уху, Таня услышала невнятное и не слишком вразумительное бормотание Ирочки: "Скорее, пожалуйста, он уже там!"

   -- Он уже там, -- тупо повторила Таня и в панике посмотрела на Захарова. -- Она говорит "скорее", но я не могу, у меня не получится так сразу, с места в карьер. Я ведь не актриса, в конце концов! Мы даже не договорились, что будем говорить!

   -- Будем импровизировать. -- Он выхватил ее из кресла и потащил в лоджию.

   -- Я правда не могу, -- упираясь, твердила Таня, -- сейчас же отпустите...

   -- Отпусти.

   -- Что?

   -- Мы любовники, а значит, на ты. Господи, да что ж ты всегда упираешься? -- сдерживая раздражение, пробормотал Захаров. Поскольку Таня продолжала сопротивляться, он, как и в прошлый раз, просто оторвал ее от пола и понес, сжимая при этом будто в тисках.

   Новая волна злости накрыла ее с головой. Да что же это, черт возьми, происходит?! Нет, ей решительно не нравится, когда мужчины носят ее на руках. Она не желает лишаться ни почвы под ногами, ни независимости! Таня старательно молотила кулаками по груди Захарова, но, похоже, его грудь была ударопрочной. Хотя злость и придала ей сил, он все-таки оказался сильнее. Зато злость полностью вытеснила панику.

   -- Вы...

   -- Ты.

   -- Ты сошел с ума, -- набросилась на него Таня, совершенно не замечая того, что они уже преодолели последний рубеж и выбрались на подмостки сцены. Будь у нее такая возможность, она бы добавила: "Если думаешь, что меня можно перетаскивать как мебель, да еще и дергать за ниточки как марионетку!"

   Однако ничего подобного ей сказать не удалось, поскольку Захаров попросту закрыл ей рот поцелуем. Она не успела плотно сжать губы, и он насильно овладел ими, а его язык агрессивно вторгся в глубины ее рта. Жестко и эффективно. Он гораздо лучше ее отдавал себе отчет в том, где они находятся.

   Ощутив на своих губах его губы, Таня опять была разочарована. В этом поцелуе в отличие от предыдущего эмоций было хоть отбавляй, но искушения ни на грош. Впрочем, он ведь ее не искушал, не обольщал, не очаровывал, а просто впился ей в губы и заткнул таким образом рот. Грубо, но действенно.

   Острый дефицит кислорода, поступающего в легкие, умерил Танино сопротивление. Еще взмах-другой, ее кулаки разжались, и она уронила руки на его ударопрочную грудь. Захаров тут же ослабил хватку, тоже, видимо, экономя силы.

   -- Ты меня точно сводишь с ума! -- сообщил он, на мгновение оторвавшись от Тани.

   Оба тяжело дышали, но Захаров не позволил ни себе, ни ей ни одного лишнего вздоха, ни единого лишнего слова. Едва только ему показалось, что она уже способна говорить, как он снова накрыл ее рот своим.

   Таня уперлась в его грудь руками, пытаясь оттолкнуть, но Захаров действительно был сильнее. И его губы снова без особого труда пленили ее губы, потому что она опять не была готова к вторжению.

   Он отстранился лишь тогда, когда ее руки безвольно замерли на его груди. Оба с жадностью ловили ртами воздух.

   Этот поцелуй также не имел ничего общего ни с искушением, ни с обольщением. И Таниного любопытства опять не удовлетворил.

   -- Как мне нравится с тобой целоваться, -- не скрывая сарказма, прохрипел Захаров.

   Она тоже умела играть словами и не осталась в долгу.

   -- Боюсь, после следующего поцелуя мы оба окажемся бездыханными на полу. -- Таня только надеялась, что перегородка между лоджиями хоть в какой-то мере поглощает сарказм и его уровень по ту ее сторону значительно ниже.

   -- Проверим? -- На этот раз в голосе Захарова зазвучал вызов.