Свадьба поневоле

Приступов у Жака с тех пор больше не было. Наркотик постепенно вывелся из организма, благодаря чему мышцы пострадавшего понемногу окрепли и вернулись в норму, из головы пропал туман. И хотя мозг по-прежнему был повреждён, парень мог немного разговаривать простыми фразами и ориентироваться в пространстве на уровне пяти-шестилетнего ребёнка.

Фил занимался с ним каждый день: читал книжки, давал развивающие игрушки, пытался учить рисовать, лепить – но это только развлекало, не лечило. Врачи разводили руками, не зная, что предпринять. Вылечить мозг они не могли.

– Мы, честно, в ужасе, – признался ему как-то врач, когда парень привёз Жака на очередной плановый осмотр и взятие анализов. – От полиции мы узнали, что этот новый наркотик пустили в активный оборот. И если так дальше продолжится, мы просто потеряем невероятное количество омег. Власти сейчас все силы бросили на то, чтоб остановить это, – мужчина вздохнул, глядя на Жака, сидящего на кушетке, полными боли глазами. – И что самое ужасное – от них отказываются семьи. Не все готовы мириться с тем, что их дети стали такими. Привозят в отделения и пишут отказные. А нам ничего не остаётся, как отправлять в психиатрическую больницу.

– А много таких? – Филип глянул на омегу, подошедшего к нему. У него взяли кровь, а Жак жутко боялся этой процедуры. Парень мягко обнял его одной рукой, зарываясь пальцами в волосы.

– Сейчас семеро. Живут в одной палате, потому что им вместе лучше, чем по одному.

– Лучше, говорите?

– Да, они общаются, насколько могут, вместе играют, едят. Им так проще существовать.

После этих слов Филип всерьёз задумался.

– Я бы мог взять двоих под опеку, если им так комфортнее будет. Органы опеки проверяли мой дом, сказали, что у меня очень хорошие условия, даже несмотря на наличие домашних животных.

– Это было бы идеально! Дома, в семье, им, конечно, намного лучше, чем с врачами в больнице. Знаете, работников психбольниц учат делать так, чтобы пациенты к ним не привязывались. А они не могут не привязываться, они зависят от людей вокруг.

Спустя полторы недели Филип привёз домой Андреа, восемнадцатилетнего юношу, находящегося в таком же состоянии, что и Жак. Причём последний сам выбрал именно этого паренька. Альфа привёз его в больницу и оставил в компании других парней на пару часов.

Жак поначалу жутко растерялся, а после прибился к такому же одиночеству, сидящему в уголке с плюшевой игрушкой. Но зато теперь они были не разлей вода. Всегда тихие, чем-то занятые, они всё время были вдвоём и совершенно не доставляли хлопот. Никуда не лезли без разрешения, сидели, где их оставили, и безумно радовались, когда на них обращали внимание окружающие.

Деревенские первое время очень осуждали поступок Филипа, считая его поспешным и безответственным. Но стоило им пару раз увидеть парней в саду, поболтать с ними, как эта парочка моментально западала им в сердца, и все сомнения отпадали.

Фил же сам удивился, что теперь с ними управляться стало куда легче. Жак не требовал к себе столько внимания, как раньше, и альфа мог спокойно заниматься работой, не беспокоясь, что тот сидит один в комнате и переживает.

Так что спустя несколько недель они уже жили как настоящая семья: молодой отец с двумя детьми.

– Ну что, мальчишки, завтракаем и едем на речку? Пока последние тёплые деньки, – Филип потрепал сидящих за столом парней по плечам и поочерёдно чмокнул каждого в затылок. Омеги радостно закивали, почти синхронно улыбнувшись. Речку они любили больше всего: сидели в воде, играясь с надувными игрушками и уточками, а рядом сидели Филип и верный пёс, который приносил игрушки, если они уплывали. Глубже парни не заходили, боялись воды, но альфа всё равно не отходил от них, чтоб ничего не случилось.

– А вечером пойдём на ферму, поиграете с барашками.

– Барашки!

– Барашки! – парни переглянулись, захлопав в ладоши. Когда Филип выезжал на плановый вызов, он теперь брал с собой мальчишек, чтоб не оставлять их дома одних. Никто из местных не был против, парней встречали очень тепло, поили чаем с чем-нибудь сладким. А если были ещё животные, обязательно разрешали погладить.

– Да, барашки, козочки. Даже лошадки будут, наверное, – Фил поставил перед омегами тарелки каши с фруктами и отвернулся, чтобы приготовить еду для оравы животных. Так у них проходило теперь каждое утро, и альфа сам не мог поверить, что он так спокойно живёт с неродными людьми, тем более с омегами. Никакой злости, никаких внутренних противоречий. Даже уставая под вечер, он был рад, когда парни приходили к нему, пока он читал книгу или смотрел телевизор, и ложились под боком, свернувшись калачиком и о чём-то тихонько болтая.

Кажется, это называется «счастье»?

Семейные трудности

Жили они теперь на два дома: то в городе, втроем, то у родителей Вислава в деревне. И причины на то было две. Во-первых, семья довольно тяжело переживала потерю старшего сына, так что именно сейчас все особенно остро нуждались друг в друге, в поддержке, разговорах. Каждый хотел знать, что он не один.