Свадьба поневоле

– Куда надо. Придёте в себя, тогда поговорим. А то вы уже совсем берега видеть перестали. Идем, милый.

Яша, прижав игрушку к груди, робко встал из-за стола и поспешил за отцом, держа его за руку. Ему всегда было очень страшно, когда старшие ругались. А тем более, когда он сам становился предметом ругани, хотя ещё даже ничего такого и не сделал. Юный альфа всегда очень остро переживал такие ссоры, не понимая, почему взрослые просто не могут договориться. Тем более, он знал, что у одноклассников такого нет, их родители ругаются довольно редко или вообще не ругаются.

А поскольку зачастую почти все семейные ссоры сводились к напоминанию отцу, что он оставил Яшу на дедушек, мальчишка чувствовал себя плохим, неудобным ребёнком, который на самом деле всем очень мешает.

Уже в машине, когда они стояли на светофоре у перекрестка, Яша тихонько спросил:

– Пап, почему дедушка так сказал? Я в чём-то виноват был?

– Что? – Вислав вздрогнул и сглотнул тяжёлый ком в горле.

– Ну, вы сегодня кричали. И дедушка так сказал, – мальчик не мог вспомнить конкретные слова, поэтому просто повторил жест, когда Ипполит указал на него рукой, красноречиво показывая «что вышло».

– Нет, милый, дедушка не то хотел сказать. Он имел в виду, что случилась такая ситуация, что папа тебя оставил. Что я тогда выбрал не того омегу.

– Но ты сказал, что я не «что», а твой сын. Зачем тогда так сказал?

– Чтоб показать ему, что он плохо сказал, неправильно. Что нельзя так говорить.

Мальчик помолчал, теребя лапки бобра и дергая пучок шерстки между чуть кривоватых ушек. Почему-то ему казалось, что это неправда. Что дедушка сказал то, что думал. Яше давно казалось, что ни Ипполит, ни Костя не любят его так, как другие дедушки любят своих внуков. Скорее просто возятся с ним, потому что внук. Поля часто говорил в телефонных разговорах с Иво или Виславом, что «они своих не бросают». Может мальчик просто «свой», поэтому они вынуждены его терпеть?

– Пап, я плохой ребёнок?

– Почему? – Вислав взял его за руку. – Ты не плохой, милый. Просто дедушки не умеют показывать свою любовь. Они думают, что, говоря так, будут подталкивать тебя становиться ещё лучше.

Вислав говорил это, а сам понимал, что это враньё. Не любили они внука, просто воспитывали, потому что так положено, потому что внук, единственный наследник. Ведь Иво никого после себя не оставил, Женя тоже не стремился к семье и детям, погружённый в свои компьютеры. Выходило, что и остался-то только Яша. А он был копией отца и совершенно не устраивал дедушек.

– Пап, что бы они там не говорили, мне правда нравится Алек. Он ведь мне вроде папы теперь, да? Он добрее, чем папа был. И больше уделяет мне внимания. Хотя иногда он такой. ну. как будто не знает, что делать. Или как делать, – мальчик уже переключился на другие мысли, потому что больше не хотел думать про дедушек, потому что от этого хотелось плакать. Яше было очень обидно.

– Он неопытный. Он занимался младшими братьями, но и сам был ребенком. Поэтому иногда он не знает, как реагировать, – мужчина потрепал мальчика по волосам и улыбнулся ему. Яша положил бобра под голову, чтоб не касаться стекла, и прикрыл глаза.

– Устал?

– Нет, – мальчик тихонько вздохнул. – Папуль, я не хочу, чтоб ты с дедушками ругался.

– Я тоже не хочу, Яш. Но так получается. Они иногда думают, что я всё ещё маленький и несмышленый, что они лучше знают, как мне будет хорошо.

Мальчишка понимающе кивнул.

***

А юноша и правду решил устроить себе расслабляющий вечер. Зная, что альфы останутся, скорее всего, до утра в гостях, нарезал себе закусок, необычно накрасился, чтоб поднять себе настроение, и открыл бутылочку красного полусладкого, привезённую из Италии для какого-нибудь особого случая. Алек посчитал, что сейчас как раз и был тот самый особый случай, потому что настроение у него было чертовски поганым.

Но уже на середине бокала (в который, к слову, упаковалась целиком вся бутылка, потому что налил Алек до краёв) напала жуткая хандра. Паренёк скучал по родным видам, по городу, по семье. Удивительно, но даже по родителям, которые в последнюю неделю перед отъездом сначала устроили истерику, а потом и вовсе устроили почти бойкот юноше, не желая с ним общаться. Только старший брат и дедушка каждый день писали и звонили, чтобы узнать, как младший чувствует себя на новом месте. А чувствовал себя неуютно. Не мог нормально говорить на чужом языке, не понимал окружающих. Семья Вислава его не приняла, а общаться с чужим ребенком оказалось куда сложнее, чем с братьями, на которых и прикрикнуть можно было, и подзатыльник отвесить, если взбесят. К Яше он относился особенно трепетно и где-то даже попустительски, не чувствуя, что имеет право быть строже или жёстче. Поэтому по любой проблеме приходил к Виславу и просил помочь или подсказать.