Сведи меня с ума

Внешне Блэр была такой милой и светлой. Вежливость и лоск. Но стоило оставить ее одну в темноте, и она становилась нетерпеливой и агрессивной, громкой и вздорной. И если днем меня иногда раздражало, как много она может говорить, то в постели мне это чертовски нравилось.

Я же оставался довольно тихим, хотя грязные словечки вертелись на кончике моего языка все то время. Я все еще не был уверен, насколько грязно или грубо ей нравилось, поэтому позволял ей задавать тон и следовал ее примеру.

Может быть, сегодня я немного расширю границы.

Мой член, и без того твердый от ее запаха, оставшегося на постельном белье, вздыбился до предела. Застонав, я откинул простыни и встал с кровати.

Работа перед игрой – это правило я не мог позволить себе нарушить.

– Что ты делаешь?

Я увидел ее на кухне, роющейся в верхних шкафах, в футболке со Снупи и фиолетовых трусиках. Я мог сказать, что они фиолетовые, потому что каждый раз, когда она тянулась вверх и открывала очередную дверцу, они выглядывали из-под подола футболки.

– Я проверяю, есть ли у тебя принадлежности для выпечки.

– Я уверен, что у меня их нет.

– Здесь есть магазин, который открывается рано? Я бы с удовольствием приготовила что-нибудь сегодня для того, чтобы положить в фойе.

– Есть один на Мэйпл, который открывается рано, кажется.

– Я также сварила кофе – надеюсь, он вкусный. И покормила кошку. Думаю, ей нравится солнце, проникающее через передние окна. Она свернулась клубочком там на полу. – Блэр поставила блендер для смешивания теста, о наличии которого я даже не подозревал, на столешницу и повернулась ко мне.

– Доброе утро.

– Доброе утро.

Блэр щебетала как зарянка – и это в шесть утра, – но мне нравилось, как она выглядит, босая и с растрепанными волосами.

– Я не привык видеть кого-либо еще на своей кухне.

Она выглядела немного виноватой.

– Я ранняя пташка. И мне нравится рано приступать к работе.

– Все в порядке. Я тоже.

Она взяла свой кофе и сделала глоток.

– Ты уже одет.

– Да. По четвергам мне приходится рано вставать, потому что это вечер игры, ну и я тоже рано прихожу.

– Вечер игры твоей бейсбольной команды?

Она прислонилась спиной к стойке.

– Да.

– Можно я приду посмотреть?

– Конечно. Игра в семь.

Было трудно не смотреть на ее голые ноги и не вспоминать, как она оседлала меня прошлой ночью. Я уже чувствовал, что у меня снова наступает эрекция. Нелегко было избавиться от первой пять минут назад, поэтому я решил, что лучше побыстрее убраться.

– Мне пора.

– Ты не хочешь кофе?

– Я сделаю внизу.

– У тебя закончился кофе внизу, помнишь?

– Ой, да.

Я нахмурился.

Может, ты закажешь сегодня? Моя мама всегда нас снабжала, но я не знаю, где она его брала.

– Я позабочусь об этом. А пока возьму немного в магазине.

– Спасибо. Сохрани чек, и я верну тебе деньги.

Она повела плечами.

– Я не волнуюсь за это.

– Хорошо.

Я колебался, не уверенный, что должен был делать в тот момент. Поцеловать ли мне ее на прощание? Помахать ли ей рукой, направляясь к лестнице? Поблагодарить ли ее за прошлую ночь? Обычно после секса я уходил под покровом темноты. Это было совсем другое ощущение.

Пока я стоял и размышлял, Блэр поставила свою кружку и подошла ко мне, смахнула немного пыли с моей одежды и завозилась с одной из пуговиц.

– Хорошего дня в офисе, дорогой. – Затем она поцеловала меня в щеку и откинулась назад.

– Это то, чего ты ждал?

Я нахмурился и, ворча себе под нос, повернулся, чтобы спуститься по лестнице. Я все еще слышал ее смех, когда выходил за дверь.

Я провел в одиночестве два с половиной часа, за исключением двух минут, когда Блэр спустилась ко мне с чашкой кофе и спросила дорогу к магазину на Мэйпл-стрит, который, по сведениям, открывался в восемь.

– Значит, когда я выйду отсюда, мне нужно будет повернуть налево на Мейн, направо на Мэйпл, а затем пройти несколько кварталов? – спросила она, глядя на карту в своем телефоне.

– Верно.

Она подняла голову и расправила плечи.

– Скрести пальцы за меня. Если повезет, я буду у стойки со свежим кофе и булочками к десяти утра. Если нет, ищи меня. Я свернула не туда.

– Будет сделано.

Я смотрел, как Блэр уходит, делая глоток горячего черного кофе, который она же мне принесла. В тот день она надела еще одно короткое платье, светло-голубое с белыми цветами. На нем был какой-то маленький бантик, который завязывался на груди, и пока она стояла здесь, часть меня испытывала искушение взяться за один конец бантика зубами и развязать его. Покачав головой, я поставил чашку с кофе рядом с компьютером и вернулся к работе.

Эта девушка могла отвлечь меня как никто другой – вот почему я оставался в служебном отсеке, где и должен был находиться, даже после того, как она просунула голову и дала мне знать, что успешно оказалась за столом со свежим кофе и домашними булочками.

Вскоре после этого вошел МакИнтайр, выражение его лица было угрюмым – он был не в настроении.

– Эмили все еще злится из-за того случая с вечеринкой? – спросил я.

– Не-а, что-то совсем другое. Возможно, ты прав насчет этой вечности, – ворчал он. – Уже слишком поздно отступать?