Сведи меня в могилу

Сияя воодушевлением, Богат вложил средства связи в руки своему великодушному «орденоносцу». Скрипя зубами от любопытства, тот ещё раз обжёг его взглядом и, гордый, молча ушёл восвояси. А кто? Кто ещё может помочь в этой ситуации? Разве что президент… Или, например, полковник ФСБ.

Часы спустя Дидье, уже в гражданском, чтоб не наводить шороха, продефилировала мимо, показательно игнорируя бывшего своего любовника. Тот не высовывался. Молча караулил дверной проём того самого кабинета. Вскоре оттуда высунулась её голова.

– Кто заверял завещание? Михайло Попович?

Богат не сразу понял, что обращаются к нему.

– Д… да.

И обратно.

Туда-сюда сновали люди в форме. Им до лампочки, что сейчас решается его судьба. Они носили папки тусклых цветов, дразнили ароматами кофе в пёстрых кружках. Голод напомнил о себе, но принеси кто обед, арестант не притронулся бы. Не до того.

Богат так и просидел на полу. Искал удобную позу. Едва ногти не сгрыз, но спасительница, слава Богу, вышла. Оглянулась, подошла. Тот подскочил, но липнуть не посмел. Похоже, красотка не настроена на нежности.

Наконец подняла на него глаза. В чёрных опалах зрачков отразились солнечные зайчики. После паузы спросила устало:

– Чего без прав ездишь?

– Чего меня в чёрный список добавила?

Дидье тихо посмеялась, не размыкая губ. Взялась за прутья, как за трости, сгорбилась. У Богата озноб прошёл по коже. Всё плохо. Можно лишь гадать, насколько.

– Короче, – девушка шумно выдохнула. Рассказывать неинтересно, а объяснить надобно. – Нашли вашего Михайло. Связались. Они с твоей Винивиан составили документы так, что после её смерти всё имущество держится за ним, пока не перепродаст и не распределит. Ну, кроме дома. Про это там пунктик был. Типа, вдовец, живи спокойно. Чтоб от тебя отстали, от него нужно письменное разрешение на пользование машиной. Он как услышал, так сразу и прислал.

Возникла пауза, после которой следует «но».

– Почему на права не сдашь, объясни мне?

С чего бы начать? С того, что их можно получить только за крупную взятку? Что он отказал той грузной бабе и сделал всё, чтобы отвоевать свой документик? А его, выпускника автошколы, «на законных основаниях» в итоге отправили на повторную медкомиссию, где «внезапно» вскрылся какой-то редкий психологический недуг, запрещающий садиться за руль. А тётка, видать, сильно на него запала, раз за попытки сопротивления пообещала сделать всё, чтоб оформить ему путёвку в дурку… Или сейчас признаться, что ему просто нравится, когда девочки его катают по первой просьбе?

Не дождавшись ответа на риторический вопрос, спасительница продолжила:

– Вот от этого откреститься не получится.

Глаза Богата забегали от одного зрачка к другому, пальцы затеребили железные частики решётки. В голосе угадывались паника, пресмыкательство:

– Дидье. Дидье, пожалуйста. Вытащи меня. Ты же можешь. Ради всего хорошего, что между нами было.

Полковник буравила взглядом пол. Ритмично постукивала каблучком, чтоб утрамбовать мысли.

– Ради этого, может, и могла бы, – хрипнула она, – но я не Бог. Тебе просто не повезло. Не в то время, не в том месте.

Тот застыл в ступоре, лишь крепче сжимая металлические опоры.

– Работает комиссия. Будет тут всю неделю. Пока они здесь, никто тебя не выпустит.

Богата будто ледяной водой обдало. Встрепенулся, отскочил, задышал громко и часто. Смущённая его реакцией и побелевшим лицом, помощница поспешила утешить:

– Чего ты? Посидишь недельку. Ничего с тобой не…

Но он уже не слышал. В груди всё сжалось так, что для воздуха не осталось места. Под гулкую пульсацию крови в ушах, сполз по стене. Сердце съёжилось, он чуть не заорал. Как из-за стеклянной стены донёсся обрывок фразы:

– … плохо?…

«Не то слово».

Необдуманно бросался словами:

– Мне нужно идти.

– Что? – растерялась Дидье, когда Богат с низкого старта впечатался в решётку.

– Мне нужно! Ты не понимаешь!

– Не буянь. Я поручилась за тебя.

Богат сдавленно пискнул от отчаяния и бессилия.

– Куда тебе надо? – раздражалась она. Но, как настоящая женщина, сохранила в себе остатки чуткости. Заговорила шёпотом. – Что стряслось? Что с тобой? Скажи.

Бывший старательно избегал её взгляда. О чём он может поведать ей – полковнику ФСБ? Что похоронил человека заживо? Что военная хим-лаборатория – проходной двор? Что какой-то левый чувак смог без проблем достать секретный препарат? Или про лазерную указку, тоже штучку вояк, купленную на чёрном рынке? Или про его дела-делишки с уголовниками? Или про наркоту? У него накопилось много историй, которые заинтересуют Дидье, и их мимолётные отношения его уж точно не спасут. И девочку-лаборанта. И Вини…

Она там, в земле. Он мог бы сказать. Вот только больше не у кого просить помощи. Единственный звонок потратил на ФСБшницу. Может, и выручила бы. А потом стала бы копать, как так вышло, и всё вскрылось бы, как по цепочке. Из любой ситуации есть минимум два выхода. И они все ему не нравились. Слишком высокие ставки.

Вини.

Он.

Глаза застелила туманная пелена. Признание встало комом в горле. Ни слова вымолвить, ни вздохнуть.