Сверкнув, не погасло

Врач допытывается — а изобретатель только мотает головой: не мешай, мол! Отстань! И даже не смотрит на него. И продолжает смеяться… Но отстать психиатр не имеет права — голоса у больных бывают разные, иные ведут прямиком к преступлению. И он правдами и неправдами, юля и хитря — у психиатров методика не хуже следовательской, — добивается ответа. Признание его поражает Настолько поражает, что потом он долго удивляется изобретательности той болезни, которую психиатры, раговаривая друг с другом по служебному телефону, конспиративно именуют эс-це-ха*.

Тот изобрететель действительно в периоды обострения болезни начинал слышать голоса. Но это не были злобные голоса, что зовут к ножу, петле или пожару, и не сквернословы или ерники, — нет! Собеседники, что дудели ему то в одно, то в другое ухо — успевай только подставлять! — были… Ильф и Петров!

"А что, что именно они вам говорят?" — стал допытываться врач, когда услышал это признание.

Но на этот вопрос больной (больной? или счастливец?) только мотал головой. Наверно, он не хотел разбавлять хорошую компанию неподходящим человеком, тем более, что врач, кроме как дотошный психиатр, ничем себя не проявил.

Эс-це-ха (sch) — первые буквы латинского слова schizophrenia.

Поэт и дантесы

В каждом дурдоме (так психиатры называют меж собой заведение, где зарабатывают на хлеб) раз в месяц проводится собрание под названием "Общество". Наверно, подобное делается во всех психбольницах мира. Это не открытое партийное собрание и не профсоюзное отчетно-перевыборное, на "Обществе" требуются нормальные мозги. На нем разбираются сложные психиатрические случаи, в которых лечащий врач не разобрался или разобрался, но пока не решился лечить болезнь теми методами, что у него на вооружении. Там собираются медицинские светила со всего города.

И вот на очередном "Обществе" лечащий врач докладывает свою закрутку. У него-де есть молодой человек, по всем признакам… эпилепсия с сумеречными расстройствами…. Врач рассказывает о больном, о его болезнях в детстве и т. д., о родителях, перечисляет все признаки заболевания — у "Общества" сомнений нет, диагноз поставлен правильно.

"Но вот в чем загвоздка…"

Дело в том, что в период обострения болезни этот молодой человек пишет прекрасные (на взгляд врача) стихи… Когда же тот проводит курс лечения (перечисляются лекарства) — припадки снимаются, от сумеречного состояния не остается и следа — как и от вдохновения, в котором больной пишет стихи. Поэт превращается в обыкновенного, серого даже, ничем не приметного человека с пятком книг на книжной полке, да и то с дарственными надписями друзей на день рождения…

Светила после этих слов важно кивают.

"Если позволите, говорит дальше врач, доставая из кармана небольшую тетрадку, я покажу вам стихи, о которых идет речь".

Светила — а нет светил-психиатров, которые по долгу службы и не по долгу, не знали бы стихов — соглашаются послушать. И врач читает собранию стихи — такую картинку можно видеть только в психбольнице…

Летит золотая осень

На рыжем коне по свету,

Поскользнувшись на росах,

Упал под копыта ветер…

Читает и старается донести их пафос в меру своих сил. Итак: он читает стихи, и светила переглядываются и снова кивают, что означает, что врач и в оценке стихов не ошибся.

"Общество" запрашивает к себе больного. Появляется амбулаторный пациент. Серый, как тень. Его начинают спрашивать — ответы такие же унылые, как весь он: Да… Нет… Да… Нет… Даже светила психиатрии, сидяшие в первом ряду — а по ним видно, что это светила — его не взволновали. Он буквально не поднимает головы — так хорошо его вылечили. И собранию уже с трудом верится, что только что прочитанные стихи написаны им. Где, как говорится, Рим, а где Крым?

Молодого человека отпускают, серое пятно со сцены исчезает. И тут в "Обществе" начинается самое интересное, начинается спор: что за очереднй человеческий казус (или феномен) предстал перед ними? Что за загадку задал им на этот раз человеческий мозг? Кого больше в том, кто только что мямлил перед ними, — поэта (строчки стихов еще звучат, так сказать, в головах) или унылого эпилептика? И что делать с пациентом психиатрической лечебницы, имея современный набор лекарств, методик — и долгую и такую богатую на приключения историю "сумеречных человеческих состояний"?

"Общество" должно решить его судьбу. Лечить или не лечить? — вот что должно оно сказать в конечном счете.

Мнения тогда разделились. Одни приводили примеры страшных преступлений, совершенных в сумеречных состояниях, другие вытаскивали на свет божий судьбы великих писателей, художников, музыкантов, чьи "сумерки" оказывались после самыми светлыми моментами человеческого сознания. Ведь, по словам Гейне, "творчество это болезнь души, подобно тому, как жемчужина есть болезнь моллюска".

Но в пику Гейне — выдержки из милицейских протоколов и цифры больничной статистики. А там — не дай бог!..

А светила пока что спор только слушали и до поры в него не вмешивались. Им положено выступать последними.