Свет

Но в голове беспрестанно кружит один вопрос: а я-то как сюда попала? Если Слейд и его отец воспользовались своей магией и разорвали грань между мирами… мог ли еще кто-нибудь сделать то же самое? Меня тайком провезли сюда через какой-то разлом, который, возможно, до сих пор есть в Орее? При мысли, что еще одного фейри продали на рынке торговцев плоти и обращались с ним так же, как со мной, сердцу становится больно. И все же, если в Орее есть фейри… то где же они?

Мысли накатывают одна за другой, но вскоре желудок урчит громче, и я заставляю себя встать с постели.

– Все будет хорошо, – бормочу я, оставив теплые одеяла и отправившись в соседнюю комнату. Днем я ничего не позолочу.

Я должна двигаться мелкими шажками, и первый из них – научиться вставать с рассветом. Меньше всего хочу потерять над собой контроль и уничтожить эту деревню. За такое я никогда себя не прощу.

Посетив умывальную, я захожу в гардеробную. Теперь, когда спина почти зажила, я решаю отказаться от рубашек Озрика и взять свою. Я надеваю чистую одежду и возвращаюсь в спальню, но рука, одетая в перчатку, замирает на дверной ручке. Глубоко вздохнув, я поворачиваю ее и выхожу, идя по длинному коридору на кухню.

Когда почти подхожу к гостиной, то замираю, услышав за стеной голоса.

– Рип, мы больше не можем сбрасывать это со счетов.

Это голос Лу, и ее тон звучит… обеспокоенно.

– Знаю, – отвечает Слейд, и в его словах слышится обреченность.

Наступает пауза, а затем я слышу Дигби:

– Они идиоты, если действительно так о ней думают. Если хотите знать мое мнение, то это просто пустой вой.

– Не важно, – отвечает Джадд. – Они чувствуют угрозу. И слишком самонадеянны, чтобы считать Мидаса лжецом. А еще это в любом случае политика. Если в чем-то и можно быть уверенным, когда речь заходит о правителях, так это в том, что они всегда попытаются вывернуть ситуацию в свою пользу.

Я хмурюсь.

Внезапно распахивается входная дверь, и я подпрыгиваю, прижавшись спиной к затененной стене, когда в дом входит Райатт, громко топая. Если бы он был внимательнее, то заметил бы меня, но он сворачивает.

– Это правда? – рычит он, и всех замолкают. – Правда?

– Да, это правда, – слышу я голос Слейда.

У Райатта вырывается стон досады, и я отчетливо вижу это по его тени, что он начинает расхаживать по комнате.

– Черт.

В животе бурлит от беспокойства, заглушая голод и сменяя его тошнотой. Я знаю, что-то происходит, и Слейд со мной еще не поделился. Многое стало ясно, когда я подслушала его разговор с Райаттом, и у меня возникло такое же чувство, когда Слейд получил того ястреба и не дал никаких объяснений. Конечно, это могло быть что-то незначительное, но я в этом сомневаюсь.

На секунду я подумываю о том, чтобы повернуть обратно. Вернуться в спальню и от всего спрятаться. Но я больше так не могу. Пришла пора сделать еще один шаг. Поэтому, несмотря на растущее беспокойство, я заставляю себя оттолкнуться от стены и пойти в гостиную.

Оказавшись в комнате, вижу, что все собрались за кухонным столом. Слейд сразу же устремляет взгляд на меня, и я вижу на его лице напряжение, а через секунду он его прячет.

– Аурен.

Остальные тоже поворачиваются ко мне, как и Райатт, который стоял в дверях кухни спиной ко мне.

Никто из них не сидит с бесстрастным лицом, как Слейд. А даже если бы и сидели, то я все равно бы почувствовала по напряженному молчанию, что здесь что-то случилось. Даже у Ходжата, который всегда хранит спокойствие, на лбу проступили морщинки волнения.

Мой взгляд падает на свиток, развернутый на столе. Похоже, его не раз передавали из рук в руки, и теперь из-за мятых уголков не видно некоторые надписи.

– Что происходит? – спрашиваю я, снова смотря на них.

Лу с Джаддом поглядывают на Слейда, и даже Дигби смотрит на него, выгнув бровь, словно ждет, когда тот во всем сознается.

Слейд не торопится, и тогда в разговор вступает Джадд с добродушной улыбкой.

– Привет, Золотце. Слыхал, ты поняла, почему мы на самом деле зовем его Рипом. Немного пафосно ворвался в этот мир, тебе так не кажется? Я предпочитаю слухи, которыми мы объясняли его прозвище, – говорит он. – Забавно их было распространять.

– Как будто он получил бы прозвище за то, что отрывал во время битв головы людям.

Джадд кивает.

– Или надрывается, качая пресс – это объяснение нравилось женщинам

– Рухни И Помри.

– В клочья всех порви.

– Рви и мечи.

– Врага зубами рви.

У Джадда загораются глаза.

– Задницу надорви и…

– Хватит, – вздохнув, говорит Слейд.

Джадд хохочет.

– Спасибо, – говорю я им. – И да, это стало настоящим сюрпризом. Но я правда просто хочу знать, что происходит. – Я обвожу комнату взглядом. – С тех пор, как мы здесь, что-то происходит, верно?

К моему удивлению, отвечает Райатт:

– Да.

– Райатт, – рычит Слейд.

– А что? – огрызается он в ответ. – Она пришла в себя. Она выздоровела. И теперь она спрашивает. Ты напрасно тратишь время – время, которое принадлежит не только тебе. И не ей.

– Что это значит? – интересуюсь я, чувствуя, как сжимается все внутри от волнения. – Это из-за… Мидаса?