Свет Азии

Но вот однажды во время праздника Васанты[15], когда серебристые ветви появляются на деревьях манго и вся земля облекается в весенние одежды, царевна сидела в саду, на берегу светлой реки, блестящие струи которой, окаймленные цветами лотоса, так часто отражали в прежние счастливые дни их сплетающаяся руки, их губы, ищущие поцелуя. Глаза ее были красны от слез, нежные щеки исхудали, прелестные губы приняли страдальческое выражение; роскошные волосы были крепкозавязаны и спрятаны по обычаю вдов; она не носила украшений, никакой драгоценный камень не служил застежкой грубого траурно-белого платка на груди ее. Тихо, болезненно передвигались эти маленькие ножки, которые прежде, со скоростью газели, устремлялись на его любовный призыв. Ее глаза, эти светочи любви, которые сияли, как солнце, прорывающее густую тьму, освещая тишину ночи дневным блеском, потухли теперь и, вечно скрытые под сенью шелковых ресниц, блуждали бесцельно, едва замечая признаки приближающейся весны. В одной руке она держала вышитый жемчугом пояс, — пояс Сиддхартхи, сохраненный ею с той самой злополучной ночи — ночи его бегства (о горькая ночь! Мать печальных дней! Когда же верная любовь была так безжалостна к любви, разве только, когда не хотела ограничить любовь одною жизнью?) — другою рукою она вела своего маленького божественно-прекрасного сына, залог, оставленный ей Сиддхартхою, — семилетнего Рагулу, который весело бежал рядом с матерью, радуясь весенним, едва начинавшим распускаться, цветам.

Они остановились на берегу пруда, поросшего лотосом, и Рагула, смеясь, кормил голубых и красных рыбок, бросая им зерна рису, а она печальными глазами следила за улетавшею стаею журавлей.

— О вы, пернатые созданья, — говорила она, — если вы в своих странствиях встретите место, где скрывается он, дорогой моему сердцу, скажите ему, что Ясодхара умирает от желания коснуться его руки, услышать одно слово из его уст!

Так гуляли они, мать и сын, он — играя, она — вздыхая, когда к ним приблизились придворные девушки.

— Великая царевна, — сказали они, — чрез южные ворота приехали купцы из Хастинпура, Трипуша и Бхаллук; это — почтенные люди, они много путешествовали и теперь идут от самого берега моря; они привезли замечательно красивые материи, затканные золотом, стальные с золотой насечкой клетки, кованные чаши, вещи из слоновой кости, пряности, лекарства, неизвестных птиц, разные сокровища дальних стран. И еще они привезли то, что дороже всего остального: они видели его — владыку твоего и нашего — надежду всей страны — Сиддхартху! Они видели его лицом к лицу, они преклонили пред ним головы, они поднесли ему дары: он достиг всего, что было предсказано, он стал, учителем мудрецов, всепрославленным, святым, великим, Буддою; он освободит людей и спасет всякую плоть своими кроткими речами, своим милосердием, всеобъемлющим как небо! И, внемли! — по их словам, он направляется сюда!

Кровь радостно взыгралась в жилах Ясодхары, как воды Ганга, когда горные снега начинают таять у его истоков; она захлопала в ладоши, засмеялась, и слезы радости засверкали на ее ресницах.

— О, позовите скорей этих купцов, — вскричала она, — позовите их в мою горницу! Как жаждет воды пересохшее горло путника, так жаждут уши мои упиться их благословенным вестями! Идите, приведите их, скажите им, что если они рассказывают правду, я наполню их мешки золотом и драгоценными камнями, которым позавидуют цари!.. Приходите и вы, девушки, я и вас награжу, если можно выразить дарами благодарность моего сердца!

Купцы вошли в увеселительный дворец в сопровождении любопытных служанок. Осторожно ступали она разутыми ногами по дорожкам, усыпанным золотом, и удивлялись роскоши царского жилища; когда, раздвинув складки занавеси, они очутились в комнате царевны, на встречу им прозвучал, как очаровательная музыка, нежный и нетерпеливый голос.

— Вы приехали издалека, почтенные господа, и вы, говорят, видели моего царевича, вы даже покланялись ему, так как он сталь Буддою, всеми почитаемым, святым спасителем людей, и он теперь будто бы направляется сюда. Скажите! Если слова ваши окажутся истинными, вы будете приняты как друзья в моем доме, как дорогие, желанные гости.

В ответ сказал Трипуша: