Свет далекой звезды

Дима хотел сразу утащить Маринку в свою комнату, но его мама не согласилась с этим. — Я тоже хочу насладиться обществом молодой прелестной девушки, — заявила она. — Не все же тебе одному. Мариночка, пойдемте в гостиную, поболтаем. А мужчины пусть обедом занимаются. За часик они управятся.

— Обедом? — удивилась Маринка. — Мужчины? А может, лучше мы сами?

— О нет, мои муж и сын великолепные повара. Правда, на каждый день у них духу не хватает, но по большим праздникам они показывают чудеса кулинарного искусства. Их коронное блюдо — мясо с шампиньонами под винным соусом — пальчики оближете. А какой десерт нас ждет! Димка по этой части большой фантазер — сам коктейли придумывает. А вчера весь вечер делал конфеты — вы таких не ели.

— Конфеты? — поразилась Маринка. — Дима умеет делать конфеты? Настоящие конфеты? Вот уж не думала!

— О, он у нас способный мальчик. На многое. Вы его еще узнаете. Ну дайте, я на вас полюбуюсь. Да, у моего сына отменный вкус.

— Димка, она прелесть! — крикнула Наталья Николаевна сыну, возившемуся на кухне. — Наконец-то ты нашел то, что надо.

Наконец-то! — отметила про себя Маринка. Значит, до меня находил не то, что надо. Интересно, сколько их было? Впрочем, что было, то прошло. Главное, что есть. И что будет. Какое у нее имя — Наталья Николаевна! Как у жены Пушкина. И какая красавица — даром, что завуч. Блондинка, а глаза! Карие, бархатные. Димины глаза. Как мне хорошо у них! Будто я их знаю всю жизнь.

— Мариночка, я поклонница вашего таланта, — ласково сказала его мама. — Стихи у вас изумительные! Мне Дима набрал на компьютере некоторые — я их частенько перед сном почитываю

Она принесла из другой комнаты листки с напечатанными стихами. Маринка с восхищением стала их рассматривать. Свои стихи она привыкла видеть написанными от руки, за исключением тех, что были напечатаны в газете. Правда, их еще постоянно помещали в школьной стенгазете, − там они были отпечатаны на машинке. А здесь — на снежно-белой бумаге четким красивым шрифтом. И буквы такие крупные, яркие. И как легко читается! Она непременно попросит Диму набрать и отпечатать самые лучшие ее стихи для нее самой. Потом их можно будет отксерить и дарить знакомым и учителям. Это же в сто раз красивее.

По просьбе Натальи Николаевны Маринка прочла несколько стихотворений, написанных совсем недавно. Особенно той понравились стихи про осень. У Маринки было много стихов на осеннюю тему. Она родилась осенью и любила, как и другие поэты, это время года.

— Уже тепла не дарит просинь,

И притомился Дон от бега,

А дни все норовят ужаться,

— читала Маринка, а его мать, сидя за фортепьяно, тихонько нажимала на клавиши, и звуки хрустальными каплями, стекали с них.

— Деревья стряхивают осень,

И кружевные шали снега

На ветки зябкие ложатся.

Маринка читала еще и еще, и Наталья Николаевна аккомпанировала ей. Дима и его отец, застыв в дверях, задумчиво слушали их. Дождь шумел за окном и ветер хлестал по стеклам, а на душе у Маринки было покойно и светло. Люди, которых она увидела впервые, сразу стали ей близкими и родными. И Дима не сводил с нее глаз, и в его глазах была гордость за нее и восхищение ею.

Потом они ели ароматное мясо с грибами — Маринка никогда не ела ничего более вкусного. И пили за знакомство из зеленых с золотом бокалов — Маринка никогда не видела более красивых бокалов — густое церковное вино кагор. Потом Дима угощал Маринку самодельными конфетами. Это было что-то! Внутрь черносливины он положил кусочек грецкого ореха и все это залил горячим шоколадом. Получалась красиво и необыкновенно вкусно.

— Все, мамочка, ты насладилась — теперь она моя! — заявил Дима после обеда и так посмотрел на Маринку, что у той загорелись уши. Он утащил ее к себе в комнату и сразу принялся целовать. Маринка испуганно показала на дверь, но он только махнул рукой:

— Мои родители культурные люди. Они никогда не заходят ко мне без стука. Тем более, когда я с девушкой.

Эти слова заставили больно сжаться сердце Маринки. Значит, ее далеко не первую он целует на этом диване. Неужели и другим он так же признавался в любви, как и ей? И любил ли он тех девушек? И почему разлюбил? И не ждет ли и ее, Маринку, их участь?

Она отодвинулась от него и села, поправив юбочку.

— Ты не хочешь больше целоваться? Обиделась? — встревожился он. — Но за что? Что с тобой?

— Нет, ничего. Поиграй мне на гитаре. Ты обещал спеть новые песни, что написал на мои стихи.

Он спел. Песни были чудесные, и пел он их так проникновенно, что у Маринки потеплело на душе. В конце концов, что ей за дело до его прошлого? Значит, она лучше тех девушек, раз он теперь с ней.

Но ведь она не лучше всех в мире. Есть и получше ее. Что, если он встретит такую? Нет, не надо об этом думать.

Потом они играли на компьютере. Потом он напечатал ей два десятка самых лучших ее стихов. Потом посмотрели по видику два фильма

про любовь. Там были такие… таки-ие сцены! Довольно откровенные. Маринка не знала куда деваться. А Дима — ничего. Сидел и целовал ее потихоньку в шейку.