Свет далекой звезды

Глава 67. ДРАКА ИЗ-ЗА ДЕВОЧКИ

Поистине, когда человек счастлив, он горы может свернуть. И наоборот, в несчастье у человека порой опускаются руки и он становится рабом своей беды.

В отличие от счастливого Димы Гена перестал заниматься совершенно. Школу он не пропускал, но на уроках смотрел, в основном, не на доску, а в окно. Дома часами сидел, уставившись в одну точку, и даже близнецы не могли его расшевелить. Видя его таким несчастным, они стали ходить при нем на цыпочках и разговаривать шепотом, как будто в доме был больной.

Правда, на оценках Генино ничегонеделанье сильно не отразилась. В третьей четверти нового материала уже не объясняли — по всем предметам шло повторение пройденного. Поэтому на зачетах и контрольных он пользовался багажом старых знаний. О медали он забыл, да она ему уже и не светила: в журнале появились тройки и даже одна двойка.

Гена больше не собирался поступать в институт. Он вообще перестал думать, что с ним будет после школы, − ему стало абсолютно все равно. Его несчастье было столь велико, что он начисто потерял интерес к жизни. У него была только одна цель, одно сжигающее его душу желание: разлучить их, не допустить, чтобы Лена досталась "этому подонку".

Гена понимал, что, даже если они расстанутся, она с ним уже никогда не будет. Никогда ему не завоевать ее любовь. Но пусть и этот гад утрется! Гена пристально следил за каждым шагом Димы, надеясь, что тот рано или поздно проявит свою изменническую сущность, − и тут он, Гена, откроет Лене на это глаза.

Гена знал, что Рокотов почти все время проводит у Туржанских. Сначала он места себе не находил от ревности, но потом как-то отупел, привык. В одном он был убежден — настоящей близости между ними еще не было. Только эта мысль и держала его на плаву.

— Почему ты так уверен в этом? — допытывалась Маринка. — Они же постоянно вместе. А я Ленку знаю: для нее любовь — все! Она начисто лишена ханжества. А он… тут вообще не о чем говорить. Небось, только об этом и думает.

— Они иначе смотрят друг на друга, — объяснял ей Гена. — Когда все было, смотрят совсем по-другому. Вон, взгляни на Оленя и Ирку. Как Олень на нее смотрит? По-хозяйски. И Ирка на него — не смущаясь, как женщина. Точно так же смотрели друг на друга и Шурка с Шурочкой. А у этого подонка на Лену взгляд — так бы и съел! Голодный взгляд. А она на него смотрит пока стеснительно, с опаской. Я же наблюдаю за ними и все вижу. Не сомневайся — у них еще ничего не было.

— Ну не было, так скоро будет. Он же после школы только домой забежит и сразу к ней несется. И торчит у нее, пока ее мать с работы не вернется. Что им мешает?

— Не знаю. Но если это случится, я узнаю. Я тогда его точно убью. Пусть сяду — мне все равно.

— Тогда и меня сразу убивай. Я же без него не могу жить — неужели ты этого до сих пор не понял? Нет, убивать — не выход. Надо, чтобы она в нем разочаровалась, чтобы сама его бросила. Только как это сделать?

— Чтобы это сделать, надо побольше знать о нем — о каждом его шаге. Ты заметь: он в последнее время задружил с Сашкой Оленем. Как же — оба красавцы удалые, ходят, нос задрав. А Сашка еще тот змей-искуситель! Вот посмотришь, он Рокотова во что-нибудь втравит. Ох, какая мне идея в голову пришла! Все, я знаю, как это сделаю.

— Как?

— Не спрашивай, Марина, это пахнет тюрьмой. Но мне плевать. Лишь бы денег хватило.

— Не будет хватать, у меня займешь. Ты бы поделился, что задумал. Я тебе, может, пригодилась бы — я же на твоей стороне.

− Нет, это слишком опасно. Не хочу тебя втягивать. Деньги сам заработаю, если не хватит. Все, ступай, мне некогда.

Гена был прав — Дима изо всех сил держал дистанцию. Даже когда они были одни — а оставались они вдвоем и надолго практически каждый день — он ничего такого себе не позволял. Нежный поцелуй, дружеское объятие — и все. Он приучал ее к себе постепенно, ожидая, когда она сама потянется к нему. Он хотел, чтобы последний решающий шаг Лена сделала сама.

А она — ну что вы хотите от шестнадцатилетней девочки, помешанной на учебе и компьютере? Лена вообще об этом не думала. Диму она очень любила, но по-своему. Правда, когда он ее особенно жарко целовал, ей делалось как-то не по себе. Но это случалось так редко.

Нет, она, конечно, все понимала. Когда-нибудь они окончат школу и поженятся. Уже довольно скоро. И тогда между ними все и произойдет. А пока… он же перестал набрасываться на нее, как тигр из зарослей. Ведет себя смирно, ласкается, как котенок. И прижаться к нему можно, и потереться носом о щеку. И волосы разлохматить. А однажды он посадил ее к себе на колени. Она сначала противилась, но потом села. Осторожно поцеловала его в светлую макушку и положила на нее щеку. А он обнял ее за талию и замер. Потом отпустил. И тоже ничего особенного не произошло.