Свет грядущих дней

Они готовы на все, и никакие границы им нипочем[734].

Хайка Гроссман о женщинах – участницах движения Сопротивления,

из книги «Женщины в гетто»

Глава 23 В бункере и за пределами

Реня и Хайка

Август 1943 года

У них не было дома. Не было никакого физического убежища, никакого духовного пристанища. Не было даже временного жилья, не говоря уж о хлебе. Не было семьи. Друзей. Работы, денег, официального статуса. Родины, за исключением тысячелетнего наследия рода. От них никто ничего не ждал, и никто не интересовался, где они. Никто даже не знал, живы ли они.

Но им, выжившим, надо было идти вперед, продолжать выживать.

* * *

Добравшись наконец до Варшавы и найдя приют у знакомых Антека, Реня выглядела обезумевшей от горя. Как она сама описывала свое состояние: «Достаточно было взглянуть на меня, чтобы понять, что случилось и какие новости я принесла из Бендзина»[735]. Никто не мог ее утешить. Даже она сама чувствовала, что в любой момент может лишиться рассудка.

День за днем она ждала каких-нибудь новостей, какой-нибудь весточки из Бендзина.

Что случилось с ее друзьями, любимыми людьми, с ее сестрой?

И что будет с ней самой теперь, когда заглембское восстание стало невозможным? Рене необходимо было знать, как обстоят дела, чтобы спланировать собственные следующие шаги.

Минуло три недели, и наконец от Ильзы Хансдорф доставили-таки открытку. «Немедленно приезжай в Бендзин. – Реня пожирала глазами каждое слово. – Все объясню на месте».

Не прошло и нескольких часов, как Реня связалась с Антеком и начала собираться в дорогу. Подполье снабдило ее чудовищно дорогими фальшивыми проездными документами, плюс выдало два дополнительных комплекта на случай, если в Бендзине кто-то еще остался жив. Ей выделили также несколько тысяч марок на непредвиденные расходы: откупиться от шмальцовников, дать взятку в полиции, оплатить убежище, еду, экипировку – кто знает, что еще?

Снова поезд – и вот она прибыла по адресу, указанному Ильзой: это был дом поляка-механика, обслуживавшего прачечную кибуца. Он поддерживал связь с членами «Свободы» на протяжении всей войны и всегда старался помочь. Всем был известен его адрес.

Реня услышала, как фрау Новак, хозяйка дома, поворачивает ключ в замке, и едва устояла на месте.

Дверь открылась. Тишина. У стола сидели две одинокие фигуры, истощенные и осунувшиеся. Но они обрадовались Рене.

Этой парой оказались Меир Шульман и его жена Наха[736]. Меир не был членом движения, но являлся преданным другом. В кибуце они соседствовали. По мнению Рени, он был чрезвычайно способным человеком – перфекционистом. Обладая обширными знаниями в области техники, он помогал строить бункеры и встраивать секретные радиоприемники. Чистил и чинил сломанное и изношенное оружие. Когда они получили из Варшавы инструкцию готовить взрывные устройства, именно Меир снабжал их необходимыми материалами. Он выреза́л поддельные печати и пытался печатать фальшивые деньги.

Теперь Реня надеялась найти у него ответы на сжигавшие ее изнутри вопросы. Что произошло во время депортации? Что с бойцами? Что с Сарой?

* * *

У Хайки – своя версия тех событий[737].

Несколькими неделями ранее, в воскресенье, в три часа ночи, раздались выстрелы.

Даже Хайка была удивлена. Она не верила, что нацисты станут портить себе выходной. Все проснулись. Цви Брандес отвел планку, закрывавшую щель бункера, и достал несколько пистолетов.

– Почему так мало? – спросила Хайка.

Оказалось, что они не успели подготовиться. Бо́льшая часть оружия была разбросана по разным местам, в схроне «Свободы» у Гершеля не было ничего. Хайка пришла в ярость.

– Неужели мы так долго вынашивали мысль о хагане только для того, чтобы в решающий момент оказаться безоружными?.. Мы не позволим им нас депортировать. Пусть это будет глупостью, пусть мы сделаем всего один выстрел, но и это что-то изменит, что-то должно случиться.

Один из бойцов Варшавского гетто, присоединившийся к ним, взял в руки пистолет и, рассердившись, что он такой грязный, принялся его чистить.

Все – там было двадцать человек – спустились по лестнице, прихватили две буханки хлеба, бутыль воды и через печь перешли в бункер «Юного стража».

Тот оказался маленьким и еще не законченным. Теснота была немыслимой.

Они закрыли за собой печную дверь. Тонюсенькая струя воздуха поступала через дырку в ней. В бункере не было даже ведра. Хайку возмутило такое унизительное положение. Мочиться там же, где спишь, казалось худшей из всех жестоких пыток.

Их убежище находилось под пересечением двух улиц. Нацисты раз за разом входили в дом и обыскивали его. Они простукивали полы, пытались открыть печь, потом, выйдя на улицу, начали разрывать землю прямо у них над головами. Цви посмотрел на свой пистолет и велел варшавянину приготовиться.

– А вы все бегите, – скомандовал он остальным. – Убежите – ваше счастье, нет – беда.