Свет грядущих дней

В тот день Арна избила Бэлю за то, что та не явилась на работу, и отправила в Биркенау копать траншеи – чрезвычайно тяжелая работа: не разрешалось передохнуть ни минуты, девушек постоянно избивали, а тех, кто падал, обессилев, пристреливали. Остальные должны были уносить тела – и все это под звуки духового оркестра.

Однажды во время смены эсэсовцы утащили одну из девушек в ближний лес. Бэля слышала, как та кричала. Девушка так и не вернулась. Оказалось, что ее заставили совокупляться с собакой. Она умоляла, чтобы ее застрелили. Эсэсовцы смеялись, и Бэля слышала, как они говорили: «Этот пес нашел себе отличный объект для удовольствия». Такое случалось не раз. Еще одна выжившая узница Освенцима рассказывала[797], что нацисты силой заставили ее раздеть свою маленькую дочку и смотреть, как ту насилуют собаки.

Бэля и другие узницы страшно боялись выходить на работу и решили: если это произойдет еще раз, вся бригада восстанет. После третьего случая изнасилования собаками, когда в лес потащили очередную жертву, все двадцать женщин начали истошно кричать. Эсэсовцы заперли их в подвале, где заставили стоять на протяжении четырех суток и покормили за все это время только один раз. Женщины были сломлены физически, но их утешало сознание, что они оказали сопротивление, они сплачивались, защищая друг друга.

Женщины в лагерях, в том числе в Освенциме, в порядке сопротивления намеренно портили продукцию и снижали производительность: ослабляли нити при тканье, нарушали пропорции частей бомб, засовывали куски проволоки в шарикоподшипники и на всю ночь оставляли открытыми окна, чтобы замерзали и лопались трубы[798]. Из-за бракованных боеприпасов немецкие орудия «стреляли в обратную сторону» или взрывались. Фаня Файнер[799], белостовчанка из семьи бундовцев, иногда подсыпала песок вместо пороха в снаряды, которые делала на заводе.

Когда Фане должно было исполниться двадцать лет, ее подруга Златка Питлук[800] решила, что такое рубежное событие нужно отпраздновать. Умелая рукодельница, она, рискуя жизнью, насобирала разные материалы на территории лагеря, слепила их размоченным и размятым хлебом и соорудила поздравительную открытку-раскладушку в форме сердца – что-то вроде альбома для автографов, которые были тогда популярны. На этом маленьком сувенире, обтянутом алой тканью (оторванной от Златкиной спрятанной комбинации), красовалась буква «Ф», вышитая оранжевыми нитками. Златка пустила свой «буклетик» по рукам, и восемнадцать узниц, в том числе Анна[801], написали в нем свои пожелания Фане ко дню рождения. Рискуя жизнью, они, каждая на своем родном языке – польском, иврите, немецком, французском – оставили свои послания на восьми искусно сложенных в форме клевера лепестках.

«Свобода, Свобода, Свобода – вот мое пожелание тебе в день рождения», – написала женщина по имени Маня.

«Наша победа в том, чтобы не умереть», – написала другая.

Одна женщина процитировала польское стихотворение: «Весело смейся… будь в танце легка… А когда постареешь, надень очки и вспомни, через что нам когда-то пришлось пройти»[802].

Товарищество, близость, порой интимная, носившая характер вызова, давали женщинам надежду и помогали выстоять.

* * *

В конце концов Эстер согласилась украсть порох.

Сестра Анны отрабатывала двенадцатичасовые смены на станке, прессовавшем порох – сланцево-серый, имевший консистенцию крупной соли, – в брикетики размером с игральную шашку. Они служили запалами для бомб.

Анна прошла по едко пахнувшему, заполненному пылью коридору мимо нескольких надзирателей и направилась в Pulverraum, делая вид, что собирает мусор. Рабочее место Эстер находилось возле двери; она отдала Анне небольшую металлическую коробочку, в какие сбрасывали отходы. Среди этого мусора Эстер спрятала кусочки пороха, завернутые в обтрепанные лоскутки. (Лоскутки были оторваны от рубашки или представляли собой разорванный носовой платок, выменянный на хлеб.) Подойдя к своему столу, Анна достала узелки и сунула их под платье. В туалете они с Алей поделили узелки и спрятали их в одежде. В конце дня, перед возвращением в лагерь, Эстер и на себе несла несколько кусочков – идти надо было почти целую милю в деревянных башмаках, под дождем, снегом или палящим солнцем. Если случалась проверка, девушки встряхивали одежду, брикетики пороха падали на землю, и они затаптывали их ногами. Собранный порох Аля отдавала Розе.