Свет и тьма

— Да что случилось, объясни нормально? — упёрся я уже в коридоре.

— Ну там! — воскликнул он и потащил меня с ещё большей силой, многозначительно проговорив: — Там диво дивное!

Аркадий явно намерился меня чем-то удивить оттого и выдерживал интригу, я не стал больше расспрашивать, решив ему подыграть и покорно следовал за братом.

В воронятне было на удивление тихо, несмотря на то, что день в разгаре. Да и кормушки были все полные. Я уже было испугался, что от нас все вороны улетели, как увидел в углу у гнезда силуэт Гарыча и его подругу в гнезде. А затем я услышал писк.

— Птенцы вылупились! — радостно и торжественно воскликнул Аркадий.

— Здорово! — усмехнулся я, хотя едва ли эта новость меня так удивила, как брата. В это время наши вороны обычно каждый год и выводили потомство.

— Да ну посмотри же ты! — закатил глаза Аркадий, страдальчески взмахивая руками. И не дождавшись, когда я подойду сам, дотолкал меня в спину к гнезду.

Я заглянул внутрь. Страшненькие большеротые птенцы открывали рты и пищали. Один из них выделялся — он был крупнее других и расталкивал своим тельцем братьев и сестёр, сильнее вытягивая шейку и пытаясь выхватить из клюва матери кусок мяса. Я насчитал пятерых, но насколько я помнил, яиц было шесть.

И тут я увидел, куда смотрел Аркадий. Поодаль от остальных, грустно прикорнув под золотистой скорлупой, лежал шестой птенец. Тот самый, из особенного яйца. Он был абсолютно белый в отличие от остальных чёрненьких птенцов. И он не открывал свой светло-розовый клюв, а грустно таращил куда-то небесно-голубой взор.

— Видишь! Я же говорил — чудо! — сияя от радости, объявил Аркаша. — Белый птенец, это же явно что-то значит! Я просто обалдел, когда его увидел! Таких же не бывает воронов!

— Ну, иногда в природе встречаются белые вороны. Альбиносами их зовут, — задумчиво протянул я.

— Как думаешь, когда они вылупились? — спросил Аркадий и тут же сам ответил: — Наверное, неделю назад. Я заходил сюда на прошлой неделе и птенцов ещё не было.

Я кивнул ему в ответ, мол, вероятнее всего. Сам же думал о том, почему самка не кормит белого птенца и почему он отдельно от остальных.

— Что с ним? — обратился я к Гарычу, который всё это время с важным видом наблюдал за нами. Ворон мне не ответил.

— Думаешь, он умирает? — в ужасе округли глаза Аркадий. — Они его что? Не хотят кормить?

— Не знаю, — мрачно ответил я, покосившись на Гарыча. А тот странным образом отвернулся.

Я взял из кормушки немного куриного мяса и протянул воронёнку. Тот ловко, словно бы и не лежал тут полуживым несколько секунд назад, выхватил кусок и тут же проглотил.

— Ест, — довольно протянул Аркаша. — Значит, буду приходить и подкармливать его. Или лучше его забрать, вдруг его обижать будут? Как думаешь?

— Думаю, не будут, — сказал я. — Если бы хотели, уже давно бы от него избавились, а так просто почему-то игнорируют.

— Угу, — с серьёзным видом кивнул Аркадий и на какое-то время призадумался.

Я тем временем взял ещё мяса и протянул птенцу, и тот снова с готовностью проглотил.

— Знаешь, что я подумал, — с загадочным видом сказал Аркаша, и дождавшись, когда я посмотрю на него, продолжил: — Каждый воронёнок — это мы. Последнее поколение Гарванов. Вот смотри, вот этот наглый наверняка Андрей. А вот этот маленький и писклявый — Софья. А этот, наверное, ты, такой же важный.

Аркадий поднял на меня глаза и заулыбался.

— Нас ведь не шестеро, — резонно заметил я.

— Ну как же? — вскинул брови брат и начал загибать пальцы: — Андрей, ты, я, Софья, а ещё Светозара скоро родится, ну и у Святика тоже будет ребёнок. Шесть! — он мне показал пятерню и указательный палец второй руки.

— Почему Светозара? — удивлённо усмехнулся я. Я не сразу понял, что Аркадий назвал Светозарой мою нарождённую сестру.

— Ну тётя Злата так сказала, — удивился в ответ Аркаша. — Бабушка настояла на этом имени, и подражая бабкиному ворчанию, он произнёс: — У тёмной ведьмы должно быть светлое имя. — и уже обычным голосом спросил: — А тебе что, ещё не сказали?

— Нет, — пожал я плечами.

В последнее время я был слишком занят учёбой и делами, и мы с мамой почти не общались. Наверняка она попросту не успела сообщить о том, что выбрала имя ребёнку.

— Как думаешь, кто этот белый птенец? — спросил Аркаша, задумчиво разглядывая воронёнка. — Наверное, кто-то особенный. А может это ты?

Я усмехнулся и потрепал кудрявую шевелюру Аркадия.

— Думаю, это просто шесть птенцов, братец. А белый — может быть знаком от предков.

— Хороший знак, да? — широко заулыбался Аркадий.

Я в ответ закивал. Не расстраивать же парня, что может быть и наоборот. Но на самом деле версия Аркадия о том, что птенцы как-то относятся к нам — последнему поколению Гарванов, не показалась мне такой уж наивной. И белый птенец, которого не принимает семья, которому приходится прятаться в скорлупе, наверное — это я.

— А знаешь, наверное, лучше всё же забрать его отсюда, — сказал я брату. — Мало ли, что случится может, родители его явно не захотят защищать.

— Давай! — с радостью поддержал идею Аркадий. — Чур, я буду за ним ухаживать!