Свет Илай

— Нет, ты, что хошь, Галина, говори, но я Светку знаю. Не могла она на похороны бабки не приехать. Одна она у нее…

Я, словно во сне, вышла на перрон, и пошла по тропинке к лесу. Кто-то схватил меня за руку.

— Ты куда, тут волки с зимы еще по лесу шастают, а уж сумерки.

Это был дядя Ваня, отец Лешки.

— Дядя Ваня… Я… Баба Нюра….

И уткнувшись носом в его куртку, я разрыдалась. Как же так? Баба Нюра, единственный родной мне в этой жизни человек. Единственный. И как же так, как так? Я даже не попрощалась…

Домой меня не пустили. Дядя Ваня с тетей Любой привезли меня сразу к себе. Тетя Люба усадила за стол, налила тарелку щей.

— Света, ты голодная, поди? Ты поешь.

Я даже не спрашивала, как все произошло. Они все рассказали сами.

Первым начал рассказ дядя Ваня.

— Понимаешь, Света, она вьюшку рано закрыла, и угорела, это бывает. Часто бывает.

Он говорил, что-то еще, но у меня, словно красной тряпкой замахали перед глазами.

— Дядя Ваня, она не могла! Не могла она угореть.

— Угорела, Света. Я сам читал заключение о смерти.

— Леша, — я схватила своего школьного друга за руку, — Леша, ты же помнишь, у нас нельзя полностью закрыть вьюшку. Бабушка всегда боялась угореть. У нее же вся семья угорела. Вся.

Дядя Ваня внимательно посмотрел на меня.

— А вот с этого момента, поподробнее, доченька, поподробнее.

— Так я про бабушкину семью почти ничего не знаю.

Рядом на стул присел Лешкин дед.

— А ты, дочка, про вьюшку расскажи. Почему не могла угореть, Анна то?

— Когда печку перебирали, это было лет семь тому назад, бабушка попросила печника вьюшку короче сделать, чтобы всю трубу не перекрывала. Тот — ни в какую! Говорит, тянуть будет сильно, выдувать тепло. Так мы потом сами три дырки проделали.

— Так уж и сами?

— Ну, я помогал, — сконфуженно признался Лешка.

— А пошто сразу не сказал? — нахмурился дед.

— Забыл я, деда, забыл. Давно это было.

— А почему мне не позвонили, почему мне не сказали? — Я никак не могла понять, почему мне не сообщили о смерти бабушки.

— Так, это, мы звонили, — дядя Ваня явно был чем-то смущен, — и сестра Нюры звонила.

И вдруг, о чем-то задумавшись, резко повернулся к Маше.

— Маша, ты же тоже звонила.

Машка Прилегина, она училась на два класса ниже нас с Лешкой, постоянно бегала за нами и сейчас смотрела на меня, поджав губы.

— Да, — немного помолчав, выдавила девчонка. — Я звонила, только телефон не отвечал.

— Маша, — Лешка нахмурил брови, — так, ты звонила?

— Я только раз набрала… я боялась, что Светка приедет,… и ты… опять за ней бегать начнешь. А потом тётя Лиза, сестра бабы Ани, сказала, что Света не приедет, что она не хочет приезжать.

— Машка, ты соображаешь, что ты несешь?

Они еще о чем-то разговаривали, спорили, а я тихонько проскользнула в сенки, и вышла на улицу.

Полнолуние. Луна громадным жёлтым шаром висела почти над самой головой, освещая улицу призрачным синеватым цветом. Я прошла два дома до родной калитки. Отворила, вошла во двор.

Мне было почему-то страшно, и я не пошла в дом, а пошла по огороду в нашу старую баньку. Несколько лет назад она совсем покосилась, и баба Нюра позвала соседа, глянуть, можно ли её отремонтировать, на что получила категорический вердикт — строить новую. Новую баню построили ближе к дому, а старая так и осталась на самом берегу озера. Сейчас меня, почему-то, неудержимо потянуло именно в старую баню. Тут было тихо и прохладно даже в самые жаркие дни. Я села на лавку и задумалась. Вот ведь как жизнь повернула. Была родная бабушка… и не осталось никого.

На окошке лежал огарок свечи, я запалила его и осмотрелась.

В дальнем углу полка что-то лежало. Странно. Что это может быть? Пожалуй, кроме меня тут никто и не бывал с тех пор, как построили новую. А я, точно, ничего не оставляла.

Любопытство взяло верх, и я потянула на себя сверток. Совсем небольшой, но довольно увесистый. Развернула ткань и… обомлела.

На куске ткани лежали украшения.

Маленькая диадема, несколько золотых колец и браслетов, колье. Все украшения были усыпаны мелкими и крупными красными камешками. Я разложила находку на лавке. Взяла одно из колец и попробовала надеть на палец. Маленькое.

И вдруг кольцо стало шире, наделось на палец и… пропало. Я даже по полу пошарила, подумав, что вот так пропасть оно не могло. Скорее всего — куда-то закатилось. Но куда? Я заглянула под настил. Земляной пол был чист.

Я опять завернула украшения в ткань, сняла с плеч рюкзачок и спрятала в него находку. Этот небольшой кожаный рюкзачок, с кодовым замочком, пару лет назад мне подарила бабушка. Он был почти совсем невесомый. Я, порой, даже забывала, что он висит у меня на спине. Обычно я набирала на замке мой любимый код — 325. Но сейчас, подумав, почему-то набрала другой — 523.

Возвращаться к Лешке не хотелось. Все будут жалеть, говорить «как же ты теперь», «совсем одна осталась». Мне вовсе не хотелось все это выслушивать. Хотелось просто побыть одной. Завтра уеду в город, попрошусь в общагу. Может, Калерия Аркадьевна найдет для меня местечко. Я положила голову на руки и уснула.

* * *