Свет, который мы потеряли

Несколько месяцев я держалась, никому и словечком не обмолвилась о своих проблемах, но с тобой можно было говорить открыто. Тем более что у нас не осталось общих знакомых, которым ты мог бы все передать. И никто о нас с Дарреном не станет болтать за нашими спинами.

– Ты знаешь, кажется, Даррен мне изменяет, – прошептала я.

Слезы навернулись на глаза, я попыталась остановить их, да не тут-то было. Ты обнял меня, прижал к груди. Не говорил ни слова, просто прижал – и все. А потом поцеловал в лоб.

– Если это правда, он полный идиот. И недостоин тебя. Ты самая умная, самая привлекательная, самая потрясающая женщина из всех, кого я знаю.

И пока я заказывала яблочный мартини, а ты – виски, в память о прежних временах, ты держал меня за талию. А пока мы пили, я продолжала прижиматься к тебе. Потом заказали еще. Мне было так хорошо от близости твоего тела. Я вспомнила лихорадочный сон, где мы в рождественских пижамах делали вафли, и подумала, каково бы это было – каждый день приходить домой, где ждешь ты, видеть твое участие, твое понимание, черпать в тебе энергию.

У меня закружилась голова.

– Надо бы закусить, – сказала я. – Я не привыкла пить так много и так быстро.

Мы заказали кусочки жареного сыра моцарелла и блюдо кубинских мини-сэндвичей. Я уже много лет не ела ничего подобного, отвыкла и набросилась с жадностью, стараясь смягчить действие алкоголя. Но несмотря на это, когда я встала, собираясь навестить туалет, пришлось воспользоваться твоей макушкой, чтобы не потерять равновесие.

– Как ты? – спросил ты уже во второй раз, придержав меня за талию.

– Несколько месяцев мне не было так хорошо, как сейчас, – ответила я.

В туалете я все думала: как же уютно мне в твоих руках, как отдалилась я от Даррена, сколько боли и страдания держала в себе эти месяцы. Я уже страстно желала близости, которую чувствовала в наших объятиях. Я закрыла глаза и представила, как наши губы соприкасаются. Представила тепло твоих губ, их вкус. Представила, как отдаюсь тебе, полностью, как когда-то давно, позабыв о всякой сдержанности, позволяя тебе делать все, что захочешь. Я хотела этого. Мне было это необходимо. Я так долго и усердно старалась сохранить наш брак, сдерживала себя, но теперь все, не могу больше. Мне нужно, чтобы кто-то другой взял за меня ответственность. Нужно, чтобы ты взял ответственность на себя.

Когда я вернулась к нашему диванчику, ты уже оплатил счет.

– Прогуляемся в парке? – предложил ты. – Можно взять там в баре чего-нибудь.

– Хорошо.

Я протянула тебе руку. Ты принял ее и встал. Едва наши пальцы соприкоснулись, меня словно током ударило. Ты посмотрел на меня, наши взгляды встретились. Дыхание мое замедлилось, невольно повинуясь твоему ритму. Ты сделал шаг ко мне.

– Гейб… – начала я.

Но ты отпустил мою руку.

– Прости, – ты отвел глаза, – я слегка забылся.

– Гейб, – повторила я, пытаясь вложить в одно слово все, что сейчас чувствовала.

Ты снова поднял на меня взгляд, и на этот раз мы оба смотрели друг на друга не отрываясь. Я протянула руку и кончиками пальцев коснулась твоих губ.

– Мы не должны… – пробормотал ты, обеими руками держа меня за руку.

И вдруг – я уже не знаю, кто потянулся первым, ты, или я, или оба, – мои губы сошлись с твоими, и неожиданно все, что прежде казалось неправильным, встало на свои места.

Ты подтянул меня ближе, наши тела прижались друг к другу, бедра к бедрам, живот к животу, грудь к груди.

– Где ты остановился? – прошептала я.

– В «Варвике», на Шестой авеню. Но… Люси…

– Все нормально, все хорошо. Ничего никогда не хотела сильнее, чем быть сейчас с тобой.

Я снова поцеловала тебя, и ты застонал, засовывая, как когда-то давно, ладонь в задний карман моих джинсов.

Когда мы оказались в номере, мне кажется, раза четыре ты спрашивал, вполне ли я уверена, что хочу именно этого. И всякий раз я отвечала «да». Я была хмельна, но во мне бурлила энергия. Я знала, чего хочу. Знала, что мне нужно.

– А ты, ты сам… хочешь? – спросила я.

– Конечно! Но не хочу, чтобы ты пожалела потом.

Я поцеловала тебя еще крепче, мне хотелось как следует насладиться вкусом твоих губ. Это был прежний вкус Гейба с примесью виски, этот букет был мне хорошо знаком.

– Люси, Люси, Люси, – шептал ты, словно не мог поверить, что тебе выпал случай произносить мое имя снова и снова.

Ты ухватился за край моей футболки. Я взяла тебя за руку – мне вдруг стало немного стыдно.

– Я уже не такая, как прежде, – прошептала я.

Ты стащил с меня футболку, оглядел с головы до ног.

– Ты великолепна, – услышала я твой шепот.

Мы лихорадочно раздевали друг друга. Ты поднял меня и бросил на кровать. Одиннадцать лет назад ты всегда такое проделывал со мной. Я протянула руки и повалила тебя на себя, провела ладонями по спине, чувствуя, как напрягаются мышцы под моими пальцами. В сознании всплыла строчка из Каммингса: «Тогда люблю я свое тело, когда оно с твоим в союзе»[16]. Да-да, Гейб. Я люблю свое тело больше, когда оно с тобой, я и себя люблю больше в такие минуты.

– Ты лучше всех, – прошептал ты, погружаясь в меня. – Никто с тобой не сравнится. И нет ничего лучше этого.