Свет маяка

Балтийцы выбрались на гору, и небольшой островок открылся перед ними весь. Он представлял собой гранитную чашу с глубокой выемкой посередине, заполненной прозрачной водой. По берегам озера торчали кусты малины и смородины и грудой громоздились унылые валуны. Два рыбацких заброшенных домика стояли по ту сторону озера, тесно прижавшись друг к другу.

— Абдулаев, беги на тот гребень, где их пулемет остался. Действуй самостоятельно. Собираемся по свисту, — сказал Огнев.

Сам он с Моховым добрался, укрывшись за кустами, до озера. Здесь они разошлись.

Началась опасная охота за недобитым противником. Добравшись до валунов, Огнев поднялся во весь рост и метнул в расщелины одну за другой две гранаты. Вода в тихом озере вздрогнула. Через мгновение раздались взрывы и по ту сторону озера. «Молодец Мохов», — одобрительно подумал мичман.

С горы рявкнул трофейный пулемет. Это стрелял Абдулаев. Огнев влез на высокую скалу с острым выступом и, свесившись, заглянул вниз. Оттуда на него уставилось дуло автомата. Огнев в одно мгновение обрушился на куст с пятиметровой высоты. Короткая очередь прорезала тишину. Моряк очутился рядом с вражеским автоматчиком и ударил его ногой. Тот упал на спину. Мичман поднял валявшийся автомат и так, чтобы не убить, стукнул им солдата по голове.

Скрутив на всякий случай гитлеровцу руки, мичман быстро пошел в глубь острова, к домикам. Они оказались пустыми. С гарнизоном на острове, видимо, было покончено.

Огнев сунул два пальца в рот и свистнул, подавая условленный сигнал. В ожидании моряков он устало опустился на камень и несколько минут сидел, ни о чем не думая. Неподалеку раздались шаги. Мичман поднял голову. Прямо на него, сгибаясь под тяжестью пулемета, брел пленный, а следом, держа в одной руке замок пулемета, а в другой — автомат на изготовку, с видом победителя шел сияющий Асхат Абдулаев.

— Вот, товарищ мичман, по пути подобрал, сам сдался, — сказал матрос, помогая пленному освободиться от груза.

Мохов пришел насупленный, злой. Левая рука его была небрежно забинтована, и сквозь повязку проступала кровь.

— Ранены? — спросил Огнев, поднявшись навстречу.

— Кинжалом фашист руку искромсал, — угрюмо ответил Мохов. — А наших-то, видно, здесь и не было…

Огнев не ответил. Его серые глаза заблестели. Голосом, в котором звучало неподдельное удивление, он мягко произнес:

— Товарищи, а остров-то наш?!

* * *

На катере мичман собрал матросов.

— Ну, орлы, кажись, хорошее дело мы сделали. Но в этом разберемся потом, времени терять нельзя, враги могут каждую минуту сюда пожаловать. Надо спешить за подмогой, да и приказ мы еще не выполнили. Коровин, Демин и Мохов, забирайте пленных — и в базу. Я и Абдулаев останемся здесь. Нам и трофейного оружия хватит.

— Товарищ мичман, оставьте меня на острове, — умолял Мохов.

Мичман хотел возразить, но поглядел на просящее лицо старшего матроса, махнул рукой.

— Побыстрей, Коровин, — тихо сказал Огнев своему помощнику, но Демин услышал и не удержался, чтобы не ввернуть:

— Моментом слетаем… Ох и покажу ж я теперь этому Кочетову полундру!

И он поспешно скрылся в моторном отсеке.

Огнев, Мохов и Абдулаев сошли на берег.

А потом, когда «морские охотники» подошли к острову, старший лейтенант Вдовин минут пять тряс в объятиях мичмана Огнева.

— Ну спасибо, родной! Не растерялся в сложной обстановке… А я за этот час чуть не поседел. И все этот путаник Кочетов! Пускай теперь замаливает свою вину.

— В самом деле путаник, — серьезно отозвался Огнев и добавил: — Путаник, хоть и без злого умысла… А остров-то наш!.. Наш остров, товарищ старший лейтенант!

— Не радуйтесь, — остановил Вдовин Огнева. — Вы тоже хороши. Вместо того, чтобы везти боеприпасы, в десант полезли. — Вдовин помолчал. — Надо подбросить подмогу десантникам. Раз остров взят, необходимо закрепиться…

…И снова катер «308» доставлял продукты морским пехотинцам.

Золушкино счастье

Капитан-лейтенанта Василия Малаева я встретил весной сорок четвертого на Невском проспекте. В новенькой шинели, наутюженных брюках, в ботинках, начищенных до зеркального блеска, в фуражечке-«нахимовке» с маленьким козырьком, Малаев походил на курсанта, только что произведенного в офицеры, хотя было ему за двадцать пять и не раз находился он в двух шагах от смерти.

Познакомились мы с ним в первые дни войны. Тогда младший лейтенант служил на «морском охотнике».

В августе их катер выдержал неравный бой с пятью вражескими «юнкерами». Почти все члены экипажа были ранены, а четверо убиты. Малаева в тяжелом состоянии отправили в госпиталь. Вновь мы встретились осенью 1941 года на знаменитом «ораниенбаумском пятачке», где младший лейтенант командовал взводом разведчиков в морской бригаде. Здесь он снова был ранен, и я потерял его след. И вот только сейчас мы снова увиделись. Служил Василий теперь в местной противовоздушной обороне. На днях получил звание капитан-лейтенанта. Потому и ходил таким нарядным.

Узнав цель моего приезда в Ленинград, Малаев воскликнул: