Я в добро верю, словно в расплату.Потому и хожу, как орёл.Я сегодня подарок ПилатуИз-под чье-то полы приобрёл.Извелась мелочишка в карманеИ ухмылка скреблась в бороде.Я сегодня в каком-то дурманеНепонятно разгуливал где.Помню: ночью большое застолье,К незнакомцу во тьме приставал,Где-то видел огни да дреколье,И кого-то в саду целовал.А затем, плача, в каменоломнюОпускали кого-то гуртом.А что было потом – я не помню,Я не помню, что было потом.Но, когда я домой ниоткудаВозвращался в потёмках двором,Меня тополь окликнул: «Иуда!».И в руке прозвенел серебром.«Чтоб всю ночь первоклассником прямо…»
Чтоб всю ночь первоклассником прямоНе сидеть мне в троянском коне,На крыло иудейского храмаЯ поставлен был кем-то во сне.И, когда вниз, подобная шорам,С глаз упала вдруг чья-то рука,С пацанячим щенячим задоромЯ взглянул на весь мир свысока.И морозом продрало по коже.Трупы всюду клюёт вороньё.И отпрянул я: «Что это, Боже?»Был ответ: «Это сердце твоё».«Я хотел бы в себе весь кошмар истребить…»
Я хотел бы в себе весь кошмар истребить,Да к спине прилипает рубаха.Для чего наделён я свободой любить,Если я умираю от страха?Я в раю Твоем яблоко спутал со злом.Видишь, сколько внутри червоточин?Я за кривду стою в темноте за угломИ мой нож очень остро наточен.Я – как в тёмном шкафу своеволья скелет.И в глазницах, как в омуте, мглисто.Так, что, даже спустя целых тысячу лет,Угадаешь Ты в них анархиста.Пепел совести в сердце пустом застучал.И я мщу, словно Тиль Уленшпигель.Для того и свободою прежде венчалТы мою вековуху погибель.«Все слова благородных кровей…»
Все слова благородных кровейНе для басни кормить соловья —А чтоб знать, что за смертью своейЕсть у каждого тайна своя.Я, из мрака гуляя во тьму,Там, где жизни прошёл карнавал,Был свидетелем нынче тому,Как бездетный старик умирал.Там держала давно уж родняПокрывала у пыльных зеркал.Он совсем не заметил меня,Он глазами кого-то искал.Я стоял, безнадёгой заклят,В полумраке прожив до седин,И смотрел как пылал его взгляд,Словно он умирал не один.Словно мир становился тесней,Словно руки да ноги вязал.«Положите, – сказал, – вместе с ней».Только с кем положить не сказал.«Я уже так давно не расту…»
Я уже так давно не расту,Что совсем покривился душой,И не видно уже за верстуМоей детской надежды большой.И печально глядит лилипутИз-под ручки сухой в облака —На Блефуску отчаянно ждутОт седого козла молока.Если от облаков не сбежать,Если в сердце гнезда не совью,Дай, дружок, напоследок пожатьКомариную лапку твою.Серёга Ветрогон