Свет между нами

Мне никогда раньше не приходилось вести слепого, и я быстро обнаружила, что это совсем не так легко, как кажется. Мир, воспринимаемый мной как должное, на самом деле оказался полосой препятствий с подстерегающими на каждом шагу опасностями. Для меня это стало шокирующим открытием. Я озвучивала малейшие изменения на нашем маршруте, чтобы Ной ни в коем случае не споткнулся и не сломал лодыжку. И он такой высокий! Приходилось постоянно уводить его от низко висевших ветвей деревьев, то и дело грозивших его оцарапать.

Ной чутко и достойно реагировал на каждое предупреждение. Он шел очень медленно. Так медленно, что стало чудиться, будто на мне висит якорь, тянущий меня вниз. Лицо Ноя было сосредоточено, и он явно боролся с желанием вытянуть перед собой руку, чтобы не наткнуться на что-нибудь в своей тьме.

– Знаешь, – рискнула заговорить я, – если бы у тебя была трость, то ты бы знал, что у тебя на пути ничего нет.

– У меня есть трость, – процедил Ной сквозь стиснутые зубы. – В реабилитационном центре мне выдали несколько штук.

– Почему ты ими не пользуешься?

Он не ответил, а я не стала давить. Прогулка для него и так была достаточным стрессом.

Мы дошли до Бродвея, с его шумными и оживленными перекрестками, сигналящими таксистами, урчащими моторами и толпящимися на тротуарах пешеходами. Ной ругнулся себе под нос, когда его плечо задели в третий раз.

– Люди ушли бы с твоего пути, если бы знали, что ты слепой, – мягко заметила я.

– Они должны свалить с моего пути, даже если бы я не был слепым, – огрызнулся Лейк, однако я понимала, что за раздражением он скрывает свою нервозность. Несмотря на приятный ветерок, на его лбу выступила испарина, пальцы, сжимающие мою руку, напряглись. В конце концов, он остановился и притянул меня поближе. – Шарлотта…

– Все хорошо, – я чувствовала себя ужасно из-за того, что вытянула его на прогулку, к которой он явно был не готов. – Пойдем назад. Я отведу тебя.

– Нет, подожди, – он встал как вкопанный, на его щеках заходили желваки. – Где мы?

– На перекрестке Колумбус-авеню и Семьдесят седьмой улицы.

– Мне это ни о чем не говорит, – Ной тяжело вздохнул. – Черт, тут так шумно. Далеко еще?

– Осталось только перейти улицу.

– Парк перед нами?

– Да.

– Опиши его.

– Описать?..

– Шарлотта, я оглушен звуками, – выдохнул Ной. – Скажи, что ты видишь.

– О, ладно. Я вижу… стену. Сероватую стену, обросшую сверху вьюнами. Скамейку. За стеной мощеная дорожка. Она видна отсюда. Нам как раз туда.

Ной кивнул и сделал глубокий вдох.

– Хорошо. Идем.

Мы подождали на перекрестке нужного сигнала светофора. По дороге мчали лихачи и громыхали сигналящие грузовики. Наконец загорелся зеленый свет для пешеходов, но без каких-либо звуков для незрячих вроде чириканья птиц. Каким образом, интересно, слепой человек пересечет эту улицу без посторонней помощи? Наверное, у большинства слепых такая помощь есть. Собака-поводырь, например, или трость, которой они все же пользуются.

В парке я сразу подвела Ноя к скамейке, и он рухнул на нее, отцепив пальцы от моей руки.

– Напомни мне еще раз, что хорошего для меня в такой прогулке?

– Ты прекрасно справился. Гордись собой.

– Гордиться чем? Тем, что не обделался за эти пятнадцать минут?

– Когда ты в последний раз был на улице? Сколько месяцев назад?

– В реабилитационном центре, – фыркнул со смехом Ной, но от меня не укрылось, что за смешком он постарался скрыть вздох облегчения от того, что наконец сидит. – Меня там постоянно таскали туда-сюда, пытаясь научить быть слепым.

– А ты не хочешь этому учиться?

– Нет.

– Почему?

– Потому что это будет означать конец игре. Я проиграл.

– Не понимаю, – нахмурилась я.

– Неважно.

Ной сделал несколько успокаивающих вдохов, затем сунул руки в карманы спортивных штанов, откинулся на спинку и раздвинул согнутые в коленях ноги. Будь мы в метро, он бы занял два места. Меня такой позой не обманешь. Ной отчаянно старался выглядеть непринужденно, но был напряжен.

– Расскажи о себе.

Удивленно моргнув, я не сдержала смешка.

– Умеешь ты поддержать разговор. Тебе рассказать, откуда я родом и все такое?

– И все такое, – кивнул он.

– Это не очень интересно…

– Не принижай себя. Жизнь любого человека в какой-то мере занимательна.

– Возможно, и так, но в моей жизни пока мало что происходило. Не сравнить с твоей и тем, где ты только не побывал.

Я хотела сделать комплимент, а не сыпать соль на рану, но Ной все равно поморщился.

– Где только не побывал? Ты это не о тихоокеанском дне? Это была моя самая последняя и примечательная экскурсия, но, может, не будем о ней?

– Я не…

– Да, да, знаю, – отмахнулся Ной. – Это я завел об этом речь, а не ты. Откуда ты родом?

– Из Монтаны, Бозмена. Я переехала сюда в восемнадцать.

– Монтана. Край большого неба.

– Ты там был?

– Нет. Мне не хватает его.

– Чего?

– Большого неба. Я навсегда упустил возможность увидеть его и… – он покачал головой. – Не будем об этом. Разговор о тебе, а не обо мне.

Я развернулась к нему, сложив руки на груди.

– После нашей недавней беседы за завтраком я не горю желанием изливать тебе душу.