Свет между нами

– О какой карьере? – резко оборвала меня сестра. – Ты не можешь вернуться к прошлой жизни. Ты стал другим. И Шарлотта другая. Она не какая-то там Ангелина…

– Валентина, – поправил я сестру.

– Неважно, – Ава толкнула свой стул назад. – Мне нравится Шарлотта. И я согласна, что она лучшее, что с тобой случилось. Не только после несчастного случая, а за все время.

Ее ладонь легла на мою руку.

– Не испорть все.

* * *

На то, чтобы отыскать нашу комнату, ушло несколько отвратных минут, но я бы ни за что не обратился за помощью. Открыв последнюю дверь в коридоре, я вздохнул с облегчением: пахло душистой свежестью, мылом и сладковатым ароматом ванили. Я разделся до трусов и залез в постель к Шарлотте. Она тут же прильнула ко мне, прижавшись спиной к моей груди.

– Я думал, ты уже спишь, – тихо сказал я, крепко ее обняв.

– Я тоже думала, что быстро усну.

«А что ты сделал для нее?» – всплыл в памяти вопрос Авы.

– Поговори со мной, Шарлотта, – попросил я. – Пожалуйста.

– Я не могу перестать думать о скрипке. И о своей музыке. И о карьере, какой бы она ни была или могла бы быть. О том, что от нее осталось.

Я сделал глубокий вдох и заставил себя произнести:

– Венский гастрольный оркестр. Ты пойдешь на прослушивание?

– С чем? – спросила Шарлотта, и ее голос дрогнул. – Ее больше нет. Моей скрипки нет. Родители столько работали… и теперь ее нет. Такое ощущение, будто я лишилась руки или ноги. Это странно, поскольку мне уже приходили мысли о том, что я больше не буду играть, во всяком случае профессионально. Но я скучаю по скрипке. Очень сильно, Ной. Я скучаю по Крису.

Шарлотта расплакалась.

Зарывшись лицом в ее волосы и чувствуя, как она сотрясается от рыданий, я остро ощущал ее боль и горе.

– Поплачь, Шарлотта, – шептал я. – Все хорошо.

– Он действительно ушел навсегда? Его больше нет?

– Да, детка, его больше нет.

Она зарыдала еще сильнее, судорожно сжав мою руку, и я обнимал ее, всей душой разделяя ее боль.

– Все сводится к одному, – надломленным голосом сказала Шарлотта. – Моя музыка, любовь и страсть, которую я чувствую при игре. Когда Крис умер, играть стало слишком больно, но я не знала почему. Теперь, наверное, знаю, – она сглотнула слезы, или они просто иссякли. В горле у нее пересохло. – Потому что кажется несправедливым двигаться дальше, когда этого не может сделать любимый человек.

Я до боли зажмурился.

– Я хочу, чтобы ты была счастлива, Шарлотта. И сделаю что угодно, чтобы так и было.

– Я счастлива с тобой, Ной. Счастлива, как никогда.

Она развернулась в моих руках и поцеловала меня. Я ощущал ее соленые слезы, ее нежность и любовь ко мне. Наш поцелуй быстро углубился, и вспыхнувшее желание осушило ее слезы, но я медлил. Она была так расстроена.

– Я хочу этого, – выдохнула Шарлотта. – Хочу тебя, Ной. С тобой я забываю обо всем плохом.

Она целовала меня снова и снова, пробуждая во мне странное чувство, пьянящее, возбуждающее и дезориентирующее одновременно. Весь мой мир сужался до одной лишь Шарлотты: ее кожи, дыхания, сладостно податливого тела. Она скинула футболку и трусики, и когда наши тела слились в единое целое, я утонул в ощущениях, полностью растворившись в них.

Шарлотта прильнула ко мне и почти мгновенно погрузилась в сон. Она обессилела, излив долго тяготившую ее боль. Я верил, что она счастлива со мной, но этого было недостаточно. Я мог сделать больше. Я должен был сделать это для нее.

Днем, перед прощанием с семьей, Ава отвела Шарлотту на «девичий» разговор. Воспользовавшись возможностью, я отыскал Люсьена и объяснил ему, что я от него хочу. Я говорил по-французски, чтобы Шарлотта ничего не поняла, если появится рядом, но я этого не замечу.

– Ты уверен? – с сомнением спросил Люсьен, хотя тон у него был довольный. – Это займет какое-то время.

– Уверен. Сделай все, что потребуется.

На мое плечо легла его ладонь.

– Прекрасно, мой мальчик. Прекрасно.

Акт III Каденция

Глава 27

Шарлотта

Неделя перед вечеринкой «Планеты Х» пролетела точно поезд без тормозов. Я прошлась с Мелани по магазинам в поисках платья с энтузиазмом человека, готовящегося к походу в стоматологию. Шикарная вечеринка во всемирно известном центре должна была бы вызывать приятное волнение, а вместо этого внутренности скручивало узлами, все туже затягивавшимися с приближением выходных. Хуже того, Ной вел себя отстраненно и дергано, но никогда бы не признался в том, что нервничает перед предстоящей встречей с бывшими коллегами по журналу.

– Я все еще не понимаю, почему ты не можешь просто встретиться со своим редактором, – сказала я ему в четверг вечером.

– Я должен пойти на вечеринку. Другого пути нет.

– Почему?

– Потому что только так я узнаю, могу ли продолжить карьеру в журнале. Есть ли мне место в нем.

Ной притянул меня к себе, крепко обнял и глубоко вздохнул, словно напитываясь от меня силой.

– Больше никакого отшельничества в темной комнате, – проговорил он мне в волосы, и я кивнула.

Я понимала его и хотела, чтобы он жил полноценной жизнью, но «Планета Х» не могла ему этого дать, и эта мысль когтями впивалась в сердце.

* * *