Свет мира

Подумав, скальд решил, что гость неспроста хвалит Хьортура из Вегхуса. Несколько лет тому назад Хьортур прибыл в поселок с пустыми руками, потеряв все, что имел, где-то в другом месте, и ему удалось выпросить у Пьетура кусок каменистого берега; Хьортур явился своеобразным доказательством удивительных поворотов в истории рода человеческого — никогда не следует отчаиваться в неистощимой фантазии творца. Вначале Бог создал мир, потом появился государственный советник, за ним — Товарищество по Экономическому Возрождению Общества, потом — Общество по Исследованию Души и, наконец, морские ласточки захватили старые сушильни, а иностранные браконьеры — фьорд. Но история рода человеческого на этом не кончилась, появились новый мужчина, новая женщина, новые дети, а потом и куры. Однако этот вновь прибывший не удовольствовался одними лишь курами, он заставил каменистую землю покрыться травой. Вот это и было самое большое и удивительное чудо, какое только случалось когда-либо в Свидинсвике у мыса Ульва Немытого.

Ни с того ни с сего капитан бота сообщил скальду о том, что Хьортур женат второй раз. Первая его жена давно умерла. От нее у него была дочь, которая воспитывалась у родственников матери на берегу какого-то южного фьорда, теперь ее опекуны умерли, и несколько дней тому назад она приехала к своему отцу. Ей двадцать три года, и зовут ее Йорунн.

— Так, так, — заметил скальд.

Воцарилась гудящая, как будто в пустом чугунном котле, тишина. Наконец скальд все-таки спросил:

— Хорошая девушка?

— Хорошая? — переспросил капитан. — Об этом я не стану распространяться. Я уже сказал тебе, что, хотя поселок и обобрали до нитки, все это пустяки. Больше я ничего не скажу. Вот тебе пять крон наличными. Прошу тебя, сочини для меня стихотворение в честь этой девушки.

С тех пор как скальд Реймар был изгнан из поселка за неудачную эпитафию, написанную по случаю того, что двенадцать свидинсвикских избирателей отправились кормить рыбу вместе с траулером где-то на юге, можно смело сказать, что скальд Оулавюр Каурасон сделался менялой, через которого проходили все переживания поселка. Он сочинял любовные стихи и письма с предложением руки и сердца для влюбленных женихов и ответные послания в стихах для осчастливленных невест. Любовное стихотворение или зарифмованное письмо, содержавшее предложение вступить в брак, стоили полторы, самое большее две кроны плюс небольшие проценты, если предложение было принято благосклонно. Предложение вступить в брак или обычное любовное письмо — «Многоуважаемая барышня, шлю тебе свой горячий привет и наилучшие пожелания. Ты, наверное, удивишься, получив от меня такое письмо. Но я твердо решил написать именно тебе, а не другой. Ты мне нравишься, я люблю тебя…» — и тому подобная наивная болтовня стоила всего пятьдесят эйриров. Кроме того, скальд сочинял юбилейные оды, поздравления в стихах по случаю дня рождения или бракосочетания, а также эпитафии, но он никогда не сочинял памфлетов, даже если ему предлагали десять крон, и всегда избегал критиковать в стихах могущественных людей как из своего, так и из чужих поселков; именно эту ошибку и совершил скальд Реймар в своей эпитафии по случаю гибели двенадцати избирателей. Как и следовало ожидать, директор Пьетур Паульссон объявил этого Реймара грязным стихоплетом, развращающим сердца молодежи, отказал ему от места и выгнал среди зимы из дому вместе с женой и детьми.

— Вот-вот, это на вас похоже — торчать дома, как кобыла над мертвым жеребенком, да строчить богохульные стишки вместо того, чтобы постараться хоть немного помочь приходу, за счет которого вы живете всю зиму, — сказала Яртрудур Йоунсдоухтир, невеста скальда, вернувшись вечером с сушилен.

— Кто-то ведь должен оставаться с больным ребенком, — заметил скальд.

— Это уже что-то новое! Оказывается, они хотят оставаться с больным ребенком, которого они раньше и знать не желали. Уж не объясняется ли эта забота о ребенке тем, что сегодня они могли бы получить работу у Пьетура Паульссона?

— А разве в прошлом году я не проводил бессонных ночей у постели маленького Каури, пока он не умер? — спросил скальд.

Яртрудур собиралась варить кашу, но плита никак не разгоралась. Каждый раз, когда Яртрудур не удавалось сразу разжечь плиту, она начинала обращаться к скальду во множественном числе: вы или они.

— Я хоть сто лет проживу, все равно никогда не пойму, как это некоторые могут смотреть людям в глаза и при этом даже не стараются походить на других людей. Сейчас все по примеру Хьортура из Вегхуса обзаводятся скотиной, а вот некоторым не приходит в голову завести хотя бы кур, не говоря уже о чем-нибудь поважнее.

— Я вообще-то не считаю кур птицами, — заметил скальд.

— Вот-вот, это на вас похоже, — сказала его невеста. — Ты никогда не веришь в победу добра, ни в большом, ни в малом.