Свет мой, зеркальце, скажи…

Я с этой мадам работала, как правило, в разных сменах. Особо дружны мы с ней никогда не были. Оно и понятно: нас разделяла разница в возрасте в четверть века. В ту пору она была ярой поклонницей американского диетолога Поля Брэгга, проповедовавшего, как известно, чудо-голодание и, вообще, очень здоровый образ жизни.

Над ней постоянно подшучивали сотрудники, но мадам была непреклонна. В свой голодный день она пила только воду, убеждая всех, что это никак не отражается на производительности ее труда. И без конца таскала какие-то тяжелые стеклянные банки с салатами. Ими она и питалась. Над ней посмеивались. А она тоже иронизировала: доказывая всем нам, что мясо, колбаса, сосиски, сахар, соль, которые мы употребляем в пищу ежедневно – это яд в чистом виде. И еще говорила, что хорошо смеется тот, кто смеется последним. И что нас сможет рассудить только время…

Даже не сильно сердобольная наша секретарша, глядя на тяжелые сумки, которые каждый день таскала эта женщина, искренне сокрушалась: «И это руки профессорской жены, у которой даже когда-то была домработница»…

Бывшей профессорской жены, надо добавить в качестве уточнения. Но, похоже, мадам никогда не унывала по этому поводу. В одной сумке у нее были продукты для членов семьи – взрослых уже дочери, сына и внука: те же пельмени и сосиски. В другой – продукты для здорового образа жизни: овощи, фрукты и соки. И таскала она всё это ежедневно из центра города в отдаленный спальный район, именуемый горожанами Салтовкой.

У нее были какие-то еще постоянные семейные и домашние проблемы: неустроенная жизнь разведенной дочери, простуды внука и поиск обмена квартиры поближе к центру… В мою память она так навсегда и врезалась со своими лекциями о чудо-голодании по Полю Брэггу и нескончаемыми тяжеленными сумками о двух руках, которые она несла с гордо поднятой головой и удивительно ровной, негнущейся спиной.

…Однажды я сидела на кухне своей московской квартиры и пила чай, глядя на заснеженный двор сквозь окно первого этажа. Когда перед моим взором вдруг проплыла такая узнаваемая мадам в знакомой шубе из натурального каракуля и серой песцовой шапке с ровной спиной и двумя нагруженными пакетами в руках, мне показалось, что я испытала нечто, похожее на дежавю…

Как-будто вдруг растворились в пространстве и времени те пятнадцать лет, что я прожила уже на тот момент в столице. И я, словно, вновь увидела себя с чашкой чая в руке, но только не у себя дома, а выглядывающей в окно на улицу Сумскую, где замаячил многократно видимый и такой знакомый женский силуэт с сумками о двух руках… Словно, восприятие реальности в этот момент внезапно раздвоилось и перенесло меня в прошлое…

Нет, нет, я не ошиблась. Это была именно она. Потому что, начиная с такой неожиданной встречи… через оконное стекло кухни моей квартиры, я стану встречать ее отныне и на улице, и в близлежащем к дому магазине. Я увижу эту дамочку еще рядом с ее дочерью (которая довольно часто заходила к ней на работу там, на Сумской) и поэтому я ее тоже вспомнила. Я стану нередко встречать еще и ее дочь, выгуливающую собаку, потому что они будут проживать…в соседнем со мной доме.

Но я так никогда и не заговорила с означенной мадам. Возможно, потому что столько лет прошло. Да и мы никогда не были с ней близки, даже когда-то, работая вместе. Если честно, меня еще отпугивал праздно-любопытный и, в то же время – холодный взгляд ее дочери…

И сегодня не перестаю удивляться: такой огромный и многомиллионный мегаполис эта Москва. Сколько здесь улиц, проспектов, переулков и домов… Но когда я вижу случайно сегодня из моего окна бодренько вышагивающую сухонькую женщину с полиэтиленовыми пакетами в двух руках… С которой мы когда-то работали вместе на улице Сумской в другом городе, а теперь даже – в другом государстве… В одной конторе и стране, которых уже не существует в природе – и конторы, и страны… Я понимаю, что я просто чего-то не понимаю в этой жизни.

Возможно, сегодняшней своей бодрости она обязана Полю Брэггу? Возможно, к этому нужно приплюсовать еще и генетику ее рода? Возможно, даже и то, и другое, вместе взятое. Это здорово, конечно. И она, наверняка, выиграла в споре со своими оппонентами по поводу здорового образа жизни. И время поставило свою жирную точку в этом споре.

Но дело не только в этом. Я хочу сказать о другом. Когда я гуляю у пруда за моим домом и встречаю эту мадам с собакой или без собаки… Или ее вместе с дочерью, или без дочери… Я не могу не думать о странностях жизни, помня, что именно за поворотом у пруда, где я прогуливаюсь, стоит указатель для автомобилистов, на котором крупными буквами написано: «Харьков». И еще неподалеку, в этом районе находятся улицы, которые называются «Сумская» и «Харьковская»… А в Харькове я жила в районе города, который назывался «Московский». Неподалеку от моего дома шумел «Московский проспект». И комбинат печати, в котором находились редакции местных газет и где я работала, тоже находился на том же, «Московском проспекте»…