Свет на краю земли

      Метрах в десяти под ногами человека поблескивала кромка воды, изредка ударявшая в скалы, порождая при этом приглушённый плеск, похожий на шорох перелистываемых с разной скоростью страниц. Это было хорошо, но дядя Дима заставил своё сознание успокоиться и не лететь вперёд раньше времени. Он снова сосредоточился на спуске и медленно заскользил навстречу спокойной воде.

      Конец верёвки погружался в ледяную жидкость и силач предусмотрительно замер у самой кромки явно не испытывая особой радости от необходимости искупаться. Крутая стена колодца резко подныривала под берег, так что добраться до суши и при этом остаться сухим не представлялось возможным. Никаких скал или кирпичей поблизости из воды так же не торчало, словно мутноватая бездна, размеренно качавшаяся под ногами, скорее всего, и впрямь была без дна.

      Великан осторожно коснулся носком сапога воды и медленно опустил ногу по самое голенище. На голень навалилась масса воды, будто здесь, под землёй, её вес по неизвестным причинам в разы увеличивался, отчего леденящий холод дыхнул на кожу даже через толстую кирзу и пару шерстяных носок. Дядя Дима невольно вздрогнул и мгновенно поджал ногу. Хотя он и не был особо восприимчив к холоду, тем не менее, в голове взрослого человека не спеша всплыла и обрисовалась самыми мрачными тонами ужасающая картина падения испуганного ребёнка в эту абсолютно ледяную пучину. Но куда страшнее выглядели последствия, от которых буквально кровь стыла в жилах.

      Силач сглотнул неприятный комок в горле и, ощутив всё возрастающий вкус крови на зубах, разжал пальцы. В первоначальный момент ему показалось будто в его тело, минуя ватник и свитер, вонзились мириады острых иголок, принявшись свирепо двигаться туда-сюда, желая причинить как можно больше страданий. Затем пространство вокруг погружающегося человека вскипело, в ушах зазвенела болезненная пробка, а мышцы натянулись наподобие гитарных струн, пытавшихся превратить тело в бесформенную кучку боли и отчаяния. Масса воды сомкнулась над головой, громыхнув по сжавшемуся сознанию гигантским молотом, выбивая наружу мысли, знания и воспоминания, оставляя мозг пустынным и безжизненным, словно пустыня на Марсе.

      Великан дрыгнул тяжёлыми ногами, которые словно заковали в чугунные оковы и стремительно потянули на дно. Ему показалось, будто тело так и не шелохнулось, продолжив неспешно опускаться в темень пучины, однако это был простейший план паники по захвату человеческого разума, поддаваться которому вовсе не следовало. Дядя Дима только плотнее стиснул зубы и принялся размахивать непослушными конечностями с удвоенной энергией.

      Он всплыл на поверхность и тут же ринулся в сторону освещаемых фонарём скал. Мелкие капли, срывавшиеся с рук при каждом очередном взмахе, нещадно били по глазам, словно специально выцеливая на лице самый уязвимый участок. Ледяная вода обжигала кисти рук, отчего кожа на них моментально немела, консервируя неприятную пульсирующую боль в скованных льдом костях.

      Под подошвами сапог скользнуло дно, и силач буквально вылетел на скалы, с трудом переставляя теряющие чувствительность ноги. Он переборол сильное желание как можно скорее плюхнуться на колени и сжаться в комок, понимая, что это заведомая смерть. Силач быстро скинул тяжеленный ватник, стянул свитер и что было сил, отжал из него воду. Затем, не теряя времени, снова надел его на себя и вытряхнул ватник. Проделал ту же самую процедуру с носками и сапогами. Штаны отжал, не снимая, думая, что это уже лишнее, а когда закончил все свои дела – огляделся.

      Светка возможно и не догадалась сделать всего этого, тогда... Хотя и выплыть из ледяной пучины, тоже было делом нелёгким. Великан медленно ходил по каменному берегу и освещал фонарём каждую трещину, каждую впадину, каждый затон, в который могла бы самостоятельно выплыть девочка или, на худой конец, куда бы вынесло её захлебнувшееся и окоченевшее тело. От этих нещадных мысли на душе становилось окончательно не по себе, а руки просто опускались сами собой, не в силах перебороть завлекающее разум горе.

      Дядя Дима даже не знал, чего он страшится больше: всё же найти маленький трупик или остаться в этом бушующем неведении, из-за которого мозг отказывался двигаться дальше. Чувства чувствами, но следовало трезво относиться ко всему происходящему и принимать факты лицом, как бы мерзко оно не выглядело, а не совершенно другим местом, в позе упёртого барана. Да, больно, жалко и выть охота от осознания того, что ничего нельзя изменить. Но от этого только страшнее будет месть! Что бы за тварь ни сидела так глубоко под землёй, после всех своих злодеяний ей не удастся скрыться даже у черта на куличках!

      Внезапно за одной из скал что-то мелькнуло. Силач замер и моментально осветил участок берега, стараясь унять безумно скачущее сердце. Он сделал шаг вперёд и тихо произнёс:

      -Светка, это ты? – однако из-за дикого холода голос дрогнул, и остаток фразы заглушил стук зубов друг о друга.