Свет над океаном

— Друзья, — прошептал Нодар, всё ещё не веря своим глазам, — они подходят. Они идут за нами.

Сбившись тесной кучкой, люди жались друг к другу, не сводя глаз с приближающейся лодки.

Лодка, замедлив ход, ударяется невидимым под водой носом о прибрежные скалы. Человек на палубе призывно машет рукой, что-то кричит, надрываясь… Но люди оцепенели, не находя в себе сил, чтобы сдвинуться с места: не сон ли это, не мираж ли?

Две глыбы одна за другой обрушиваются на лодку. Всплески воды у её бортов, столбы пара с громким шипением поднимаются вверх. Человек в белом резко отдёргивает руки от поручней, падает, и люди на берегу видят пятно крови на его кителе… Первой опомнилась Светлана.

— Друзья, чего же мы ждём! Скорей!

От кратера вулкана стремительно катится удушливое, плотное облако газа…

Поддерживая друг друга, люди бросаются в воду. Они знают, что позади — смерть, но ни один из них в этом последнем испытании не хочёт бросить товарищей…

Если пять дней, проведённых людьми на острове Жизни, казались им годами, то две недели на подводной лодке пролетели как несколько минут.

— Друзья, через несколько минут сюда придёт Андрей Петрович Нестеренко — человек, который спас наши жизни, — сказал Нодар. — Я думаю, что если мы расскажем ему о наших злоключениях, о своей борьбе, он не откажется стать членом нашего клуба.

— Я прошу слова! — сказал вдруг Киви, поднимаясь и вопросительно глядя на Мари. — Я давно хотел вам сказать, друзья, что всё это время вы глубоко заблуждались в одном весьма важном…

Но в этот момент в кают-компанию в сопровождении старшего штурмана вошёл капитан-лейтенант Нестеренко. Его левая рука, согнутая в локте, была ещё на перевязи, но щёки уже порозовели, полные, добрые губы растягивала улыбка, в глазах притаились смешливые искорки.

— Скучаете? А почему такое минорное настроение? Ну, расскажите же мне теперь о себе: врач сказал, что мне снова можно волноваться… Как это вас угораздило очутиться на этом окаянном вулкане?

Люди переглянулись. Потом Нодар в скупых, сжатых фразах изложил капитану всё, что произошло с ними на острове Жизни с момента гибели «Везувия».

Выслушав рассказ Нодара до конца, капитан помолчал несколько секунд, задумчиво барабаня пальцами по столу, потом заговорил, мёдленно покачивая головой.

— Да, не всякий выдержит подобные испытания. Что же, штурман, выходит, мы имели право рисковать ради спасения таких людей? — и он весело улыбнулся. — Так вот, друзья мои, могу вас обрадовать: войны не было! И, надеемся, очень надеемся, никогда не будет. Но, сдаётся мне, вы и сами до сих пор не понимаете, что с вами произошло. Дело в том, что правительства ряда государств с некоторых пор начали испытательные взрывы термоядерных бомб и ракетных снарядов без предварительного объявления о времени и месте таких испытаний. Во всех странах мира всё большее количество людей, до конца осознав, чем грозят такие испытания человечеству, делают всё возможное, чтобы сорвать их, как только дознаются о координатах во времени и пространстве. Они отправляются в предполагаемый район на прогулочных шхунах, фрахтуют для этих целей вскладчину даже крупные суда… По-видимому, ваш корабль шёл в стороне от обычных путей, а компания не информировала своевременно об этом отклонении штабы государств, проводящих такие испытания… То, что вы приняли за волну, поднятую взрывом, по всей вероятности, было цунами — обычной волной, поднятой землетрясением, во время которого появился и ваш вулкан. Может быть, здесь сыграла роль и ударная волна, — такое совпадение во времени можно допустить… Ну, а теперь, когда всё позади, вы будете чувствовать себя уже гораздо лучше.

Некоторое время люди молчали, подавленные услышанным, потом чувства гнева и ненависти исказили лица мужчин.

— Нет, цунами не могло бы поставить на корму «Везувий»! — уверенно сказал Нодар. — К тому же Генрих едва не ослеп от вспышки. Взрыв произошёл довольно близко от корабля.

— Это возможно, — кивнул Нестеренко. — Я думаю, со временем всё будет установлено достаточно точно… Вот теперь мне до конца ясен смысл странной радиограммы начальника девятого спутника, профессора Горова… Слушайте, — он вынул из нагрудного кармана кителя сложенный вчетверо листок, бережно расправил его на столе. «Всем, всем, всем, кто уцелел после катастрофы. Боритесь, люди, мы поможем вам…» Ну, и так далее. Но он-то с чего взял, что здесь, на планете, прокатилась война? Да, со временем всё разъяснится.

— Уж мы-то об этом позаботимся, — сквозь стиснутые зубы сказал Генрих. — Давно пора кончать эту идиотскую игру в самоубийц! Сегодня, к счастью, ещё не поздно, а завтра… Мы вернёмся в мир, чтобы сказать людям: проснитесь! Проснитесь, люди, проснитесь, пока не поздно. Не надейтесь на чудо, — боритесь! Не смейте забывать о самом страшном, что может случиться с нами каждую секунду… Но, чёрт меня побери, что хотел сказать нам ты, Киви?!

Киви неторопливо раскурил трубку, подаренную ему инженером-ядерщиком лодки, с которым он уже успел свести короткое знакомство, и, положив на стол сильные, жилистые руки, сказал: