Свет над океаном

Третий день на острове Жизни ознаменовался двумя неприятными событиями: во-первых, ожил вулкан, во-вторых, люди почувствовали первые симптомы лучевой болезни… Одновременно с началом прилива земля дрогнула, внутри горы что-то заклокотало, потом послышались частые глухие удары, из жерла вулкана вылетело несколько огромных каменных глыб, которые, к счастью, упали далеко в океане, подняв громадные столбы пара. До полудня землетрясение постепенно шло на убыль, но едва солнце оказалось в зените, началось с ещё большей силой.

Спасаясь от жара нагревшихся вулканическим теплом камней, люди вошли в воду по колено: заходить глубже было опасно из-за акул.

Часам к четырём вулкан успокоился, подземные толчки прекратились. Наскоро ощипав и сварив в струях гейзера трёх птиц, люди кое-как утолили голод, но жажда стала ещё нестерпимей.

— Меня тошнит, — объявила вдруг Грэта.

— А у меня болит голова, — сообщила Мари.

Нодар чувствовал страшную слабость, будто после долгой и напряженной физической работы. Крупные капли пота катились по его лицу, он чувствовал, как необъяснимое раздражение против всего и всех захватывает его с непреодолимой силой… Чего ради расхныкались эти девчонки? Кажется, договорились… Но о чём? Нодар попытался вспомнить, о чём, собственно, они договорились, — и неожиданно наткнулся на какой-то страшный провал в памяти. Постепенно из далекого, очень далёкого уголка сознания выплыли короткие, чёткие формулировки: «повышенная утомляемость, потливость, раздражительность, потеря аппетита, снижение памяти…»

Да, налицо все симптомы лучевой болезни. Это — первая стадия, первые грозные признаки. Потом может наступить кажущееся времённое улучшение, но болезнь навалится снова.

Но ведь они договорились! Теперь он наконец вспомнил то, что так упорно ускользало из сознания: бороться до конца! Бороться, даже умирая, бороться до тех пор, пока тлеет хоть искорка разума, пока есть хоть крупица сил для того, чтобы жить.

И Нодар заговорил, чувствуя, как много энергии отнимает каждое произнесённое слово. Больше всего ему хотелось сейчас лечь и ни о чём не думать, забыться, отдохнуть… Но он заставил себя говорить и с каждым словом, с каждой фразой чувствовал себя всё бодрее, всё увереннее: сила, которую он старался вдохнуть в людей, делала его самого сильнее, он снова осознал и почувствовал себя коммунистом, вожаком.

— Ну, вот мы и заболели… Наши знания, а не чувства, помогли нам предвидеть эту неприятность и наметить план борьбы. Мы приняли неплохую программу. Теперь нужно неукоснительно проводить её в жизнь. Вы сами понимаете — это только начало. Помните: сражаться до последнего!

Опёршись на локоть, Генрих поднял тяжёлую, будто налитую свинцом голову.

— Нодар, говори, что нужно делать?

— Думайте все! — потребовал Нодар.

— Нужно обезопасить себя на случай извержения, — заметил Ли, — Для начала я считаю необходимым выложить каменные барьеры с обеих сторон вон той скалы. Поток магмы, если он повернёт в нашу сторону, обогнёт скалу, которая укроет нас. Поток следует направить в океан под наибольшим углом.

— Да, это в первую очередь! — согласился Нодар, поднимаясь..

— Пусть патер с девушками ловит рыбу, а мы пойдём таскать камни…

Шатаясь от слабости, преодолевая мучительную головную боль и тошноту, люди принялись таскать камни к нависшей над площадкой скале, которая так недавно приютила их. Постояв несколько минут в нерешительности, Лоуссон присоединился к остальным. «Как-никак, — сказал он себе, — это осмысленный, необходимый труд».

Избавление пришло как-то незаметно: каждый раз, нагибаясь за очередным камнем, люди вначале чувствовали резкую боль в висках, каждый раз перед тем, как нагнуться, они ждали и боялись её… И вдруг она исчезла. Не все ещё поверили в своё «чудесное» исцеление. Наконец Генрих крикнул:

— Друзья! У меня прошла головная боль!

— А мою тошноту как рукой сняло, — сказал Ли.

Нодар улыбнулся. Он тоже почувствовал прилив сил и, что было особенно приятно, голод: первый признак выздоровления…

Нодар решил, что теперь можно играть отбой. Он подмигнул Киви, и вдвоём они быстро собрали оставшиеся водоросли, отнесли их наверх.

— Что-то не прибывает вода, — сказала Светлана, удивлённо глядя на Нодара. — Или сегодня прилив отменяется?

— Э-э, да у меня часы вперёд убежали! — ответил Нодар, сгибая в локте левую руку и сосредоточенно разглядывая узкую белую полоску кожи — всё, что осталось от изотопного хронометра. — Ничего, зато пораньше пообедаем… Ну, пошли.

Из-за горизонта медленно вырастала сизая громада тучи. Она темнела на глазах, увеличивалась, тонкая паутина молний оплетала её, и Нодару показалось, будто сквозь шум прибоя он различает даже отдаленное ворчание грома.

Что несёт с собой это новое испытание? Какой силы достигнет ветер, как далеко на берег станут обрушиваться тысячетонные волны? Не перебраться ли им повыше? Не сделать ли заблаговременно углубления, в которых может задержаться пресная дождевая вода? Хорошо ли укрыты просушенные водоросли?