Свет невозможных звезд

Но волноваться не надо. Ничто не пропадает совсем. Все в конце возвращается к Мировому Древу.

Все кузены на флоте Остроконечной смерти.

Пропадали пять тысяч лет.

Теперь вернулись.

Вернулись и ворчат.

Слишком долго не видели Мирового Древа.

Слишком долго просидели в кармане вселенной.

Без связи.

Без корней.

Понятно, что злятся.

Мне достаточно было объяснить им положение дел. Их держали в технических отсеках. Без доступа вовне. Они не знали, что делают их корабли. Как только я им сказал, они предложили покалечить флот.

Сейчас многие гибнут на своих кораблях.

Души летят к Мировому Древу.

Не пропадают.

Не умирают совсем.

Все возвращается.

Как времена года.

Как погода.

День и ночь.

Свет и тьма.

Порядок и хаос.

Но если победят чистильщики, Мировое Древо под угрозой.

Если упадет Мировое Древо, кто знает, что будет.

Мировое Древо было всегда.

Должно всегда быть.

Убеждаю кузенов сражаться с чудовищами.

Помогаю Тревожной Собаке сражаться.

Делаю снаряды.

Заряжаю торпеды.

Судьба остальных решается тем, успею ли я.

Сколько сделаю торпед.

Усердно ли работаю.

Всегда работаю.

Отдыха нет.

Нет отдыха до победы.

Победа или смерть.

46 Корделия Па

Я оказалась в неподвижном окне циклона, в затишье, вокруг которого двигались тарелки. Они плясали по моей воле. Их древний хор вел спокойную, уверенную музыку сфер – размеренный, царственный гимн, без слов говоривший о великом океане пространства и времени, о потерях, боли и надежде.

Легким движением пальцев я пронзала чистильщиков шипами выросшей из тарелок материи. Одной мыслью я закрутила в сердце битвы колесо волокон, рвавшее и драконов, и выстроенные против них белые копья. Я не делала между ними разницы. Те и другие ввергли нас в войну – и победа любой стороны означала бы конец человечества. Я, угнездившаяся между порядком и хаосом, не желала победы ни одной стороне. Провались они обе. У меня была одна цель: исполнить то, для чего предназначили меня Ник и София. Я не в силах сражаться со всеми кинжалами и со всеми чистильщиками. Их оказалось слишком много, и тарелки понесли бы недопустимый урон. Я должна была спасти обитателей тарелок. Только я могла это сделать, и я отвечала за них. Я не просила и не искала этой ответственности, но все равно – миллионы мужчин, женщин и детей ждали от меня спасения от свирепствовавшей вокруг бойни. А спасти их можно было, только вовсе покинув эту вселенную.

На тарелках имелось все необходимое. Сады и парки, огромные пустующие города и акры законсервированных производственных мощностей. Тарелки могли бы до бесконечности поддерживать нынешнее население. Для того они и были сделаны. И теперь исполняли свое предназначение, как я исполняла свое. Они, пустые и одинокие, пять тысяч лет прождали, пока мы их найдем, а теперь наконец получили шанс ожить и принести пользу. Неудивительно, что они пели!

Впереди, за гущей дерущихся зверей и кораблей, ревел пространственно-временной водоворот Интрузии. За ним я, как сквозь воду, различала блеск далеких звезд – звезд, не существующих в нашей вселенной.

Мишель лежал рядом, тысячами нитей подключенный к информационной колонне. Я даже не знала, сумею ли его высвободить, – но пока он был жив, и это главное.

И еще – найти отца.

Я говорила с ним при вторичном толчке реальности. Он отдал мне свои воспоминания, и теперь я не сомневалась, что он ждет меня за Интрузией. Ждет меня. Мне всего-то надо было до него добраться.

Щелчком светящихся, как раскаленные угли, пальцев я расплющила чистильщика между двумя белыми кораблями и скатала все в сверхупругую массу металла и плоти.

Пусть мне не победить такое множество драконов и белых кораблей, но я собиралась чертовски потрепать их перед уходом в Интрузию.

– Валите сюда, сволочи. – Я поманила их пальцами. – Сюда, получайте свое!

47 Сал Констанц

– Что-то меняется, – сказала «Злая Собака».

– Что?

– Чистильщики редеют.

– Мы побеждаем?

– Думаю, да. Многие уходят в прыжок и не возвращаются. По-моему, они отступают.

– Оно и понятно, – заметила София. – Они ведь стервятники. Предпочитают легкую добычу.

Передний экран давал тактическую схему ближайших окрестностей. Бой определенно снижал интенсивность. Кое-где еще продолжались жаркие схватки, но они стали мелкими очажками в море дрейфующих обломков.

– А что Кинжальный флот?

– По моей оценке, они потеряли около трети кораблей.

– Триста тридцать тысяч?

– Плюс-минус несколько тысяч.

– Проклятье!

История еще не знала таких потерь. И все же это можно было считать победой, ведь большая часть флота уцелела. Я покачала головой, благодаря судьбу, что на кораблях не было полноценных экипажей, – хотя гибель такого множества драффов являлась, конечно, эпической трагедией. Я живала в городках с населением меньше трехсот тысяч; трудно было вообразить такое множество жизней, задутых, как огоньки свечей, – и все за несколько минут боя.

– Итак, все кончено? – спросила Люси.

– Возможно. – Я озирала поле сражения, силясь предсказать движение оставшихся белых. – Зависит от того, что теперь будет делать флот.

– Я думала, у Нода все схвачено.