Свет невозможных звезд

У нижнего края экрана виднелись ее стиснутые кулаки. Не сомневаюсь, будь мы в одном помещении, она бы меня ударила.

– Это, – сквозь оскаленные зубы процедила она, – нисколько не утешает.

– Сожалею.

– Вот как? В самом деле? Потому что мне вы кажетесь просто поганой психопаткой. Какого дьявола? Вам мало было одного геноцида?

Закрыв глаза, я снова увидела грибовидные облака, пятнающие небо Пелапатарна. Я увидела юное тело Адама, истерзанное автоматным огнем. Увидела белые корабли, режущие боевые соединения Внешних и Конгломерата, не делая между ними различий. Задыхающихся в вакууме прежних соратников. Планеты, лишившиеся жизненно необходимых поставок. До сих пор я верила, что избранные нами средства оправданы целями, к которым мы стремимся. Теперь же шоры спали с моих глаз, сорванные прямотой этой женщины. Я наблюдала за ее самообладанием.

Ослепленная потребностью оправдать себя за Пелапатарн, я встала на ту же дорогу и вторично предала все, что отстаивал флот Конгломерата.

Надо бы извиниться перед Бошняком. Проклятье, мне бы надо извиниться перед всей Общностью.

– Да, – сказала я.

– Что «да»? – нахмурилась Констанц.

– Да, мы будем сотрудничать.

Она вернула кепку на место.

– В таком случае перестройте свои корабли в оборонительную формацию. Пусть развернутся от тарелок, вовне.

У меня горели щеки. В горле стоял ком.

– Я распоряжусь.

– Благодарю. – Она подалась к камере. – Но имейте в виду: однажды, когда все это кончится, я заставлю вас ответить за все.

Я опустила взгляд на сцепленные на коленях руки и вспомнила утро на станции Камроз, когда меня ждала расстрельная команда. Как и тогда, я не испытывала ни угрызений совести, ни гнева, хотя искала в себе то и другое, а находила только тупое предчувствие неизбежного. Преступление мое было слишком велико, чтобы полностью охватить его чувствами. Я испытывала только безнадежное, усталое равнодушие и ужасающую пустоту шума радиопомех.

43 Злая Собака

Чистильщики застигли Кинжальный флот на развороте от тарелок и обрушились на них, как пикирующие коршуны. Алмазные пасти смыкались на остроконечных корпусах. Молниями искрили энергетические лучи. Светляками метались торпеды. Даже запустив часы на максимальную скорость, непросто было уследить за ходом сражения. Я не могла бы с уверенностью назвать число драконов – они постоянно ныряли в гипер и выныривали обратно. Возникнут, вырвут кус из корабля и снова пропадут. Но и Кинжальный флот двигался с нечеловеческой скоростью. Он квитался за каждую понесенную потерю, насаживая тварей на рубиновые энергетические копья.

Те, что объявились внутри оборонительного сферического построения флота, обратились против тарелок. Я видела, как один пропахал пастью глубокую борозду в сельскохозяйственном пейзаже, лишив поверхность основательного куска почвы с посевами. Другие целились на заселенные части, пикировали на людей, ищущих спасения в зданиях и подземных переходах. Один гибкий змей бросился прямо на меня, ничуть не скрывая кровожадных намерений. Я выпалила ему в пасть из всего наличного оружия и с восторгом наблюдала, как его загривок встопорщился рваными осколками обсидиановых хрящей.

– Ха! Думал, я тебя не вижу?

Без человеческого глаза я была бы слепой перед этими беспощадными гадами. Благодаря великодушию капитана я могла исполнить то, для чего меня строили, о чем я мечтала с минуты вступления во флот: рвать и метать без удержу.

Выскочив из засады, я направила залп ядерных торпед в терроризировавших ближнюю, самую уязвимую тарелку чистильщиков. Часть их отскочила в высшие измерения, но двух мне удалось поджарить, лишь слегка задев взрывом поверхность тарелки.

Невесть откуда на меня кинулся еще один дракон, но я перевернулась на бок, и он попал под бортовой залп оборонительных орудий.

– Получай, какашка фигурная!

В рубке стонала капитан Констанц – ее швыряло во все стороны.

– Полегче! – взмолилась она, но я не слушала.

Амортизаторы и поглотители инерции защищали моих обитателей от худшего, но до конца смягчить толчки не могли. Через несколько минут – если мы их переживем – команда будет избита, вся в синяках, но я не сомневалась, что люди предпочтут синяки смерти.

Рядом закувыркался подбитый корабль-кинжал со вскрытым когтями корпусом и зияющей раной на месте двигателя. Я подстроилась к его вращению и попыталась связаться с механиком-драффом, но ответа не дождалась. Должно быть, он оказался в помещении, попавшем под смертельный удар.

Мы проходили под промышленной тарелкой, когда из-за ее кромки показалась разинутая пасть чистильщика. Я развернулась навстречу, но не успела открыть огонь, как шип, выросший из ободка тарелки, пронзил его грудь. Тварь забилась, хлопая черными, как ночь, крыльями на фоне звезд. Второе копье, потоньше, дотянулось ему до основания черепа, и дракон подох.

Я приняла передачу: изображение Корделии Па, по-турецки восседающей рядом со странной пульсирующей колонной. В ее ухе поблескивала золотая серьга.

– Привет, – сказала она. – Я прикрою тебе спину.

– Это твоя работа?

– Ага.

– Что еще ты припасла в рукаве?