Свет очага

Света гибнет в очередном задании, не сдавшись под пытками. Но знаком ее для нас остается не пафос ее героического преображения, а сцена, где единственный раз с тех пор, как стала партизанкой, она проявляет себя слабой, беспомощной женщиной и где так многомерно и многозначно проявляет себя сложная природа личности. Это сцена, где Николай, муж Светы, также оказавшийся в лесу у партизан, узнав о своем позоре, хочет застрелить ее. Понимая, что движет Николаем обыкновенная ревность, оскорбленное самолюбие, не желая ни объяснять, ни оправдываться, безучастная под направленным на нее пистолетом, Света в объятьях подоспевшей Назиры, которая загораживает ее собою, и осознав, что ей грозило, внезапно обмякает и непроизвольно начинает дрожать. Возможно ли все это впихнуть в строгие законы образа? Герой, подпольщица с несомненными заслугами перед Родиной — и вдруг такое жалкое, странное положение, когда ее третируют, словно обычную дрянь, и что-то в ее горькой душе не дает ей даже защищаться. И вместе с тем сколько в ней не просто гордости — гордыни, на пренебрежение отвечающей еще большим пренебрежением. Сколько усталости, одиночества, горечи и при этом — бесконечной силы жизни, не дающей потонуть, выносящей наверх тем вернее, чем глубже было падение ее и отчаяние. Женственность, недосягаемая для сплетен и косых взглядов, и обугленная навеки душа. Но весь этот поразительный, пестрый сплав чувств и состояний своей героини Ахтанов разворачивает, отнюдь не умаляя героического. В его изображении героическое — это составная часть объемного человеческого, один из цветов в спектре радуги, который невозможно рассматривать отдельно, без риска разрушить живое единство. И это особенность, присущая концу XX столетия. Ознаменованный пульсирующим, неустойчивым равновесием, в своем осмыслении бытия он идет к синтезу через распятие и беспощадный анализ каждого явления, каждого события.