Свет очага

Я уронила голову, но тотчас же снова подняла ее в нетерпении. Что ж, и лежать вот так, когда придет Касымбек?.. Неподвижна навешенная у входа мешковина, не слышно топота ног, громко-громко бьется мое сердце. Сейчас, когда войдет Касымбек… Нет, никак не могу заставить себя поверить в то, что прямо сейчас увижу Касымбека. Честно говоря, я уже и забывать его стала: всего три месяца прожили мы вместе и шесть месяцев была я с ним в разлуке. Полгода! За эти полгода прошла половина моей жизни. Восемнадцать предыдущих моих лет стояли отдельно и над ними возвышалось такое короткое и такое огромное время, время моих мытарств и страданий. Потому что Касымбек, бабушка Камка, весь мой аул, казалось, остались на другом берегу моей жизни, таком далеком, что во мне поселилось отчуждение и к прошлой моей жизни, и к Касымбеку. А может быть, и Касымбек за эти кровавые месяцы, когда только «черной козе жизнь и дорога», охладел ко мне?

Радость и сомнения смешались, я запуталась от нахлынувших дум и не заметила, как пришел Касымбек. Я обернулась — у двери стоял молодой военный в шинели и шапке: Касымбек! В землянке было сумрачно, но я видела, как осунулся он, потемнел и посуровел лицом, во всем его облике ощущалась какая-то сухость. Чуть пригнувшись из-за низкого жердяного потолка, он молча приближается ко мне. И молча гляжу на него я и тянусь вся к нему. Вот они, те же выпуклые глаза, что глядели на меня с надеждой и робостью… Не знаю, кажется, закричала, прижалась к нему крепко, уткнулась лицом в ворот шинели и затряслась в плаче, не могу никак остановиться и хоть слово сказать. И Касымбек, видно, хочет, чтобы я выплакалась, молчит и только осторожно прижимает к груди, гладит мои волосы, затылок. И долго мы оба ничего не говорили друг другу, боясь опустевших вдруг слов. Наконец, Касымбек оторвал меня от груди, заглянул мне в лицо.

— Я думал, война только разлучает людей. Выходит, и сводить она умеет, — говорит кто-то по-русски.

Я совсем забыла о докторе, о санитарке Шуре, на какую-то минуту даже о сыне своем забыла.

— Ну, товарищ старший лейтенант, поздравляю! Сразу два поздравления вам. Первое, нашлась пропавшая супруга, а второе — отец вы теперь. Как ни косит война людей, а жизнь делает свое дело. Вот оно как, — сказал доктор, пожимая обеими руками руку Касымбека. — Супругу вашу я уже поздравил. — Ну, а с вас причитается.

— С-спасибо! Спасибо вам! — говорил Касымбек, он не находил других слов и только растягивал губы в улыбке.

Он возмужал, но все та же детская улыбка светилась на его лице, словно мы с ним не разлучались ни на миг.

— А все-таки встреча ваша — поразительнейшее событие, — покачал головой доктор. — В самом деле… Гляди-ка, ты а?…

— Я думал, Назира уже давно в родных краях.

— И я думала, ты воюешь на фронте.

В это время вошел Абан.

— Товарищ старший лейтенант, разрешите войти, — сказал он весело и громко, и Касымбек весело махнул ему рукой.

— Ну, Назира-женгей, поздравляю вас с мальчиком. Пусть он растет крепким. Пуповину мальчику резал я, значит, я его, так сказать, крестный отец. По обычаю мне полагается чапан.

— Не чапан, а шубу тебе подарю, — засмеялся Касымбек.

— Да? Тогда эту шубу я дарю вам обратно за одну свою вину.

— Какую еще вину? — удивился Касымбек.

— Я до сих пор скрывал от вас один случай. Теперь о нем можно рассказать. Я видел Назиру-женгей на станции — бомбы рвались, поезда горели… Мост разрушили, и ей с другими еще там женщинами пришлось уйти пешком. А потом мы сами угодили в окружение. Ну я и подумал, ох, вряд ли они пройдут. От нее я узнал вашу фамилию. Потом встретился с вами. У меня, знаете, даже сердце екнуло, когда услышал ваше имя. Чуть не проговорился, да вовремя прикусил язык. Решил не прибавлять горя, когда и без того тяжко.

— Ну и терпение, брат, у тебя, — удивился Касымбек.

— А как же тут не терпеть? Вы бы и не поверили, что женщины смогут выбраться оттуда, да еще пешком. Давайте лучше радоваться, что встретились, что невредимы.

— Когда я узнал, что она села на поезд… — Касымбек не договорил, закачал головой.

— Слушайте, вы жили в той, сожженной деревне? — спросил Абан. — Вот так да!.. Совсем рядышком были… и не знали ни мы, ни вы. Позапрошлой ночью мы же там побывали, уничтожили немецкий гарнизон. Как же вы нам не встретились?

— Я пряталась в том же сарае.